Он подошел к двери и заорал:
— Эй вы, заткнитесь немедленно!
Люк и Бобби обернулись, оторвавшись от старого ржавого
грузовичка, из-за которого они и ссорились. Каждый раз, когда Норм смотрел на
детей, он чувствовал в себе два противоположных стремления. Сердце его ныло,
когда он видел, как его дети носят обноски, полученные в подарок от Армии
спасения, наподобие тех, которые носит негритянское отродье на востоке Арнетта.
Но в то же самое время ужасный, исступленный гнев захлестывал его и внушал ему
выбежать на улицу и избить их до полусмерти.
— Да, папочка, — сказал Люк глухо. Ему было девять.
— Да, папочка, — эхом отозвался Бобби. Ему пошел восьмой.
Норм задержался на мгновение, глядя на них. Потом он
захлопнул дверь и нерешительно оглядел сваленную в беспорядке одежду.
«Эта грязная сука, — подумал он. — Не могла даже убрать мои
лохмотья».
— Лила! — завопил он.
Ответа не последовало. Норм чувствовал себя усталым и ощущал
тошнотворную, пульсирующую головную боль. Похоже на похмелье, но ведь вчера он
выпил только три банки пива у Хэпа. Чертовски неприятный случай. Мертвые
женщина и ребенок в машине, и этот парень, Кэмпион, так и не доехал до
госпиталя. Вик Палфри дал показания от имени всех пятерых. Коронер отказался
делать предположения о том, что могло убить этих людей.
— Во всяком случае, не холера. И не пугайте людей подобными
россказнями. Будет вскрытие, и вы обо всем прочтете в газетах.
Он поразмыслил о том, стоит ли заправлять рубашку в штаны,
решил, что вряд ли президент заглянет сегодня к ним на огонек, и шаркающей
походкой отправился на кухню, даже не надев тапочки. Яркие лучи солнца из
восточных окон заставили его поморщиться.
Радио над плитой голосило:
Но, крошка, если не ты, то кто же мне ответит?
Крошка, поймешь ли ты своего парня?
Он — парень что надо.
Он парень шикарный.
Крошка, поймешь ли ты своего парня?
Дела чертовски плохи, если по местной радиостанции передают
какой-то паршивый негритянский рок. Норм выключил музыку, опасаясь, что иначе
его голова расколется на части. Рядом с радио лежала записка, и он напряг
глаза, чтобы прочесть ее.
Дорогой Норм,
Салли Ходжес гаварит что ей нужно чтобы кто нибудь поседел с
детми сегодня утром и гаварит что даст за это долар. Вернусь к лентчу. Хочеш
съеш колбасу. Цалую.
Лила.
Норм отложил записку и застыл в неподвижности, пытаясь
понять ее смысл. Чертовски трудно думать, когда в голове у тебя гудит мотор.
Посидеть с ребенком… доллар. Жена Ральфа Ходжеса.
Три этих обстоятельства постепенно сложились у него в голове
в более или менее связную картину. Лила ушла присмотреть за тремя детьми Салли
Ходжес, чтобы заработать какой-то вшивый доллар, и оставила его с Люком и Бобби
на руках. Ей Богу, трудные времена наступили, если мужчина должен сидеть дома и
утирать носы мальчишкам для того, чтобы его жена могла добыть этот чертов
доллар, за которые не купишь даже галлон газа. Чертовски трудные времена.
Он заглянул в холодильник. Колбаски были похожи на
отрезанные члены этих поганых пигмеев, которые живут в Африке или в Южной
Америке или хер их знает где. Так или иначе ему не хотелось есть. Он чувствовал
себя тяжело больным.
Он зажег конфорку и поставил кофе. Потом он присел и стал
тупо наблюдать за тем, как оно варится. Перед тем, как оно закипело, ему
пришлось срочно выхватить из кармана носовой платок — Норм сочно чихнул.
«Похоже, простудился, — подумал он. Только этого не хватало!» Но ему так и не
пришло в голову вспомнить о потоке слизи, хлеставшем из дыхалки этого парня
Кэмпиона вчера вечером.
Хэп работал в гараже: он ставил новую выхлопную трубу на
«Скаут» Тони Леоминстера. Вик Палфри раскачивался на походном раскладном
стульчике, наблюдал за Хэпом и потягивал пиво. В этот момент зазвенел звонок у
входа на станцию.
Вик скосил взгляд.
— Это патруль, — сказал он. — Похоже, там твой двоюродный
брат.
— О'кей.
Хэп вылез из-под машины. По пути на станцию он глубоко
чихнул. Он терпеть не мог летние простуды. Самая поганая вещь на свете.
Джо Боб Брентвуд, ростом почти в шесть с половиной футов,
стоял у багажника патрульной машины и заправлял бак. За ним, словно мертвые
солдаты, лежали три сбитые Кэмпионом колонки.
— Привет, Джо Боб, — сказал Хэп, подойдя поближе.
— Хэп, сукин ты сын, — сказал Джо Боб, переключая колонку в
автоматический режим и перешагивая через шланг. — Повезло же тебе, что ты не
взлетел на воздух.
— Да, черт побери. Стью Редман заметил, как этот парень
подъезжает, и вырубил колонки. Была целая туча искр.
— Все равно повезло. Слушай, Хэп, я ведь приехал не только
для того, чтобы заправиться.
— Да?
Джо Боб перевел глаза на Вика, который стоял в дверях
станции.
— Этот чудак был здесь прошлым вечером?
— Кто? Вик? Да, он приходит почти каждый вечер.
— Может он держать язык за зубами?
— Ну да. Ему можно доверять.
Автоматическая подача отключилась. Хэп выдавил из шланга
остатки бензина центов на двадцать, затем повесил пистолет на место и выключил
колонку.
— Ну? Так в чем же дело?
— Пошли-ка лучше внутрь. Старик тоже может пойти с нами. И
если есть возможность, позвони всем остальным, кто был вчера здесь.
Они вошли в помещение.
— С добрым утром, шеф, — сказал Вик.
Джо Боб кивнул.
— Кофе? — спросил Хэп.
— Да нет, пожалуй. — Он оглядел их тяжелым взглядом. — Не
знаю, понравится ли моему начальству, что я тут с вами разговариваю. Не думаю,
что они будут очень рады этому. Так что, когда эти ребята заявятся сюда, не
говорите им, что я был у вас, ладно?
— Какие ребята, шеф?
— Ребята из департамента здравоохранения, — пояснил Джо Боб.
— О, Господи, так это все-таки холера. Я так и знал, —
сказал Вик.
Хэп перевел глаза с Вика на своего двоюродного брата.
— Джо Боб?
— Я ничего не знаю, — сказал Джо Боб, усаживаясь на один из
пластиковых стульев. Его костистые колени доставали чуть ли не до подбородка.
Он вытащил пачку «Честерфильда» из кармана куртки и закурил. — Финнеган,
коронер, позвал доктора Джеймса, чтобы тот взглянул на Кэмпиона, а потом они
вдвоем позвали третьего доктора, которого я не знаю. Потом они позвонили в
Хьюстон. Около трех часов ночи эти люди приземлились в маленьком аэропортике
неподалеку от Брейнтри.
