То, что он увидел, его сильно встревожило. Глаза Тома,
секунду назад сверкавшие от переполнявших его известий, теперь казались
высеченными из тусклого синего мрамора. Рот его раскрылся, так что Ник мог
заметить размокшие крошки картофельных чипсов, прилипшие к его языку. Руки Тома
безвольно лежали на коленях.
Ник обеспокоено протянул руку, чтобы коснуться его. Но
прежде чем он успел это сделать, тело Тома дернулось. Глаза его широко
раскрылись, и оживление вновь наполнило его взгляд, словно вода — ведро.
— Вы хотите знать, куда все ушли! — воскликнул Том.
Ник энергично кивнул.
— Ну, я думаю, они отправились в Канзас Сити, — сказал Том.
— Ей-Богу, так оно и есть. Они все время говорят о том, какой это маленький
город. Ничего не происходит. Никаких развлечений. Даже роликовый каток закрыли.
Моя мамочка всегда говорит, что люди уезжают и никогда не возвращаются. Совсем
как мой папочка, который убежал с официанткой по имени Ди-Ди Пакалотт. Так что
я думаю, что всем надоела эта жизнь, и они уехали. В Канзас Сити, должно быть,
ей-Богу, разве не так? Туда-то они все и отправились. Кроме миссис Блэкли и
моей мамочки. Иисус заберет их с собой на небо.
Том вновь углубился в свой монолог.
Ник откинулся на спину, и веки его стали слипаться, так что
слова Тома превратились в визуальный эквивалент современного стихотворения, в
котором каждая новая строчка начинается с маленькой буквы, в чем-то похожий на
произведение е.е. каммингса:
мама сказала
нет никакого
но я сказал им я сказал
шли бы вы
не связываться с
Прошлой ночью ему снились плохие сны, и теперь, после того
как он наелся, его единственным желанием было…
ей-Богу
с двумя «н»
конечно хочу
Ник заснул. Проснувшись, он смутно удивился тому, что он
весь в поту. Поднявшись с лужайки, он все понял. Было четверть пятого дня, он
проспал больше двух с половиной часов, и теперь на него ярко светило солнце. Но
не только в этом было дело. Том Каллен, в пароксизме заботливости, укрыл его
двумя одеялами и стеганым покрывалом, чтобы он не простудился.
Он огляделся вокруг. Тома рядом не было. Ник медленно
направился через площадь, размышляя о том, как ему быть с Томом. Том питался
консервами из магазина на противоположном конце площади. Заходя туда и подбирая
себе консервные банки исходя из картинок на этикетках, он не чувствовал никаких
угрызений совести, так как — объяснил он Нику — дверь была открыта.
Ник лениво подумал, что было бы, если бы дверь оказалась
заперта. Возможно, когда Том проголодался бы, он забыл бы о своих строгих
правилах или временно отменил бы их. Но что будет с ним, когда еда кончится?
Но не это беспокоило его больше всего в связи с Томом.
Больше всего он обратил внимание на то возвышенное рвение, с которым его
приветствовал этот человек. Возможно, он и умственно отсталый, — подумал Ник, —
но не настолько, чтобы не чувствовать одиночества. И мать, и женщина, бывшая
ему вместо тетки, были мертвы. Папочка сбежал давным-давно. Мистер Норбатт и
другие жители Мая однажды ночью убрались в Канзас Сити, пока он спал, оставив
его бродить взад и вперед по Главной улице, как слегка сумасшедшее привидение.
И ему в руки попадали такие вещи, с которыми ему не следовало бы иметь дело —
виски, например. Если он снова напьется, он может как-нибудь пораниться. А если
он поранится, и рядом некому будет о нем позаботиться, то ему может наступить
конец.
Но… глухонемой и умственно отсталый? Как они могут помочь
друг другу? Ник остановился на тротуаре прямо перед входом в парк. «Ну что ж, —
решил он, — одну ночь я могу переночевать здесь. Одна ночь ничего не меняет. По
крайней мере, хоть приготовлю ему нормальный ужин».
Слегка подбодренный этой мыслью, он отправился на поиски
Тома.
* * *
Эту ночь Ник провел в парке. Когда он вышел на городскую
площадь, он увидел Тома, склонившегося над набором игрушечных моделей машин и
большой пластмассовой заправочной станцией «Тексако».
Том, по-видимому, решил, что раз можно взломать аптеку
Нортона, то можно взломать и другие места. Он сидел на бордюре спиной к Нику.
Перед ним стояли примерно сорок машинок. Том заводил их в гараж и выводил
обратно, заправляя их у игрушечной колонки. Один из подъемников рядом с
ремонтной мастерской функционировал, и Ник заметил, как время от времени Том
поднимает на нем одну из машин и делает вид, что что-то чинит внизу. Если бы
Ник мог слышать, то он бы различил в почти абсолютной тишине звук работающего
воображения Тома Каллена. «Бррррр» — когда машины подъезжали к заправке,
«чк-чк-чк-дзынь!» — когда работала заправочная колонка, «сссшшшшшшшшш» — когда
опускался или поднимался подъемник. Но Ник сумел лишь частично уловить разговор
между владельцем заправки и маленькими фигурками в машинах: «Полный бак, сэр?
Все в порядке? А как же! Позвольте мне протереть ваше ветровое стекло, мадам.
Думаю, это ваш карбюратор. Давайте-ка поднимем ее и посмотрим на эту негодницу.
Комнаты отдыха? А как же! Вон там за углом!»
«Я не могу оставить его, — подумал Ник. — Я не могу так
поступить». И совершенно неожиданно его захлестнула горькая грусть, настолько
сильная, что на секунду он был готов заплакать.
«Они ушли в Канзас Сити, — подумал он. — Вот в чем все дело.
Все они ушли в Канзас Сити».
Ник перешел через улицу и похлопал Тома по руке. Том
подпрыгнул и оглянулся через плечо. Его губы раздвинулись в широкой виноватой
улыбке, и краска показалась над воротником его рубашки.
— Я знаю, что это для детей, а не для взрослых, — сказал он.
— Ей-Богу, я знаю это. Папочка мне говорил.
Ник пожал плечами, улыбнулся и развел руками. На лице у Тома
появилось облегчение.
— Теперь это мое. Мое, раз я хочу. Если ты мог пойти в
аптеку и взять там кое-что, то и я могу пойти в магазин и взять там кое-что.
Ей-Богу, разве это не так? Я ведь не должен положить это на место, правда?
Ник покачал головой.
— Мое, — радостно сказал Том и вновь занялся гаражом. Ник
снова похлопал его по плечу, и Том обернулся назад: — Что?
Ник потянул его за рукав, и Том охотно поднялся. Ник провел
его по улице к тому месту, где на подножке стоял его велосипед. Он указал на
себя. Потом на велосипед. Том кивнул.
— Конечно. Велик ваш. Гараж мой. Я не трону ваш велик, а вы
не тронете мой гараж. Ей-Богу так!
Ник покачал головой. Он указал на себя. Потом на велосипед.
Потом на Главную улицу. Помахал рукой: пока-пока.
