Шэнноу пожал плечами.
— Я ни разу не видел ни единого призрака, мистер Арчер, но у меня нет оснований сомневаться в том, что они существуют. Вы с ними разговаривали?
— Пытался, когда увидел их в первый раз, но они меня не видят. И я не верю, что это действительно духи. Они лишь образы, вроде того, что вы с Бетиком наблюдали сегодня днем. Это край магии, мистер Шэнноу. Пойдемте, я покажу вам.
Арчер повел его вверх по извилистой тропе, а потом вниз в круглую впадину, где вокруг плоского камня‑алтаря кольцом высились монолиты. Каждый имел основание шесть футов в квадрате и был отполирован, будто черное дерево.
— Море шлифовало их тысячи лет. Кое‑где можно различить следы высеченных надписей, — сказал Арчер, входя в кольцо и останавливаясь у алтаря. ‑Вот посмотрите, — добавил он, вынимая из кармана камень Даниила величиной с ноготь большого пальца.
И тут же всюду вокруг Шэнноу увидел прозрачные светящиеся фигуры. Женщины в шелковых длинных туниках кружились и извивались в танце, а мужчины в разноцветных одеждах сгрудились между монолитами, глядя на них.
— И теперь на это, — сказал Арчер, прикрывая камень ладонью.
Танцующие исчезли. Он чуть‑чуть сдвинул камень и снял ладонь. У алтаря возникли трое мальчиков: они сидели на земле и играли в бабки, не замечая посторонних. Шэнноу опустился на колени рядом с ними и протянул руку, но она пронизала их насквозь, и они исчезли. Арчер убрал камешек в карман.
— Интересно, не правда ли?
— Необычайно, — ответил Шэнноу. — У вас есть объяснение?
— Предположение. Я к этому времени перевел около двух тысяч слов языка ролиндов, иными словами, атлантов. Они называли себя «Ролинд», в довольно вольном переводе «Народ Небес». Сам я предпочитаю «Люди сказок». — Арчер сел на алтарь. — Вы голодны, мистер Шэнноу?
— Немного.
— Если бы вы могли выбрать какое‑нибудь немыслимое здесь блюдо, что вы предпочли бы?
— Пышный медовый пирог. А почему вы спросили?
— Спросил, потому что я фокусник.
Арчер встал, перешел с каменной плиты на траву и, нагнувшись, поднял обломок величиной с кулак. Вынул из кармана Камень Даниила, приложил к обломку и протянул Шэнноу медовый пирог.
— Он настоящий?
— Попробуйте его.
— Но тут ведь что‑то не то, правда?
— Попробуйте, мистер Шэнноу.
Шэнноу откусил кусок. Пирог был мягкий и полный меда внутри.
— Каким образом? Объясните мне, как?
Арчер вернулся к алтарю.
— Люди Сказок обладали источником энергии, не похожей ни на какие другие. Не знаю, как они его открыли, а может быть, и сотворили, но Камни были тайной культуры атлантов, и с их помощью они могли создать все, что способно нарисовать воображение. Когда вы были ребенком, мистер Шэнноу, ваша мать рассказывала вам сказки про волшебные мечи, крылатых коней, колдунов?
— Нет, но с тех пор мне доводилось их слышать.
— Ну, так Атлантида — место, где зародились все сказки. Во дворце я нашел реестр подарков, которые преподнесли царю на сто восемьдесят пятый день его рождения. В связи с каждым подарком упоминались Сипстрасси — Камни. В рукоятки мечей были вделаны Сипстрасси, в короне центральным был Камень, как символ мудрости, Камень в панцире над сердцем — как символ непобедимости. Вся их общественная система опиралась на магию, на камни, которые исцеляли, кормили, придавали сил. Сто восемьдесят пять лет, и он все еще носил панцири! Только подумайте, Шэнноу!
— Но они не уцелели, несмотря на магию.
— Я в этом не уверен, но это разговор для другого дня. Ляжем‑ка спать!
— Я не устал. А вы ложитесь. Мне нужно поразмыслить.
— О Иерусалиме, мистер Шэнноу?
— Вижу, Руфь правда говорила с вами обо мне.
— А вы сомневались в моих словах?
— И продолжаю, мистер Арчер. Но я не из тех, кто склонен к поспешным выводам.
— Из‑за того, что я черный?
— Признаюсь, это немножко воздействует на меня.
— Нас разделяет всего лишь пигментация кожи, мистер Шэнноу. Но можно отослать вас к вашей же собственной Библии? «Дщери Иерусалимские! черна я, но красива». Он писал о царице Савской, царице страны в Африке, где, без сомнения, родились мои предки.
— Я вернусь с вами, — сказал Шэнноу.
На вершине холма он обернулся и посмотрел на кольцо черных камней, вспоминая слова Каритаса. Кровь и смерть кормили их. В центре кольца виднелся алтарь — как зрачок в темном глазу.
— Руфь хорошо отзывалась о вас, — сказал Арчер, и Шэнноу отвел глаза от алтаря.
— Она необычная женщина. Она показала мне мою жизнь, хотя тогда я этого не понял.
— Как так?
— Она сотворила вокруг меня библиотеку и дала мне один лишь час, чтобы найти Истину. Это было невозможно, как невозможна и моя жизнь. Истина повсюду вокруг меня, но я не знаю, куда смотреть, а времени на поиски так мало!
— Но это же само по себе открытие, — заметил Арчер. — Объясните мне, почему вы решили искать Иерусалим?
— Это акт веры, мистер Арчер — не более и не менее. Никаких премудрых философских причин. Я живу по Библии, а это возможно, лишь веря. Неколебимо веря. Поиски Иерусалима — мой способ побеждать сомнения.
— В погоне за Граалем, — негромко сказал Арчер.
— Вы уже второй человек, упомянувший этот Грааль. Надеюсь, вы с первым не друзья.
— А кто был первый?
— Аваддон.
Арчер остановился и повернулся к Шэнноу:
— Вы разговаривали с Владыкой Сатаной?
— Во сне. Он язвил меня Галахедом.
— Пусть вас это не огорчает, мистер Шэнноу. Рыцарь в поисках истины это еще не самое худшее из сравнений! Полагаю, Аваддон завидует вам.
— Чему завидовать!
— Будь это правдой, я бы не стал вас разыскивать, да и Руфь не попросила бы меня об этом.
— Я не смог увидеть Святое Убежище.
— Мне это тоже не дано, — сказал Арчер с сожалением. — Там скрыта великая сила, грозная в своем величии. Руфь способна претворять энергию в материю, причем без помощи Камня. Иногда мне кажется, что она стоит на пороге бессмертия.
— Но как она стала такой могущественной? — спросил Шэнноу.
— Она говорила — и у меня нет причин сомневаться в ее словах — что ответ есть в Библии. Не употребление власти делает вас сильнее.
— Каким образом?
— Трудно объяснить, но примерно происходит вот что. Если вас ударят по правой щеке, ваше первое желание — ответить ударом на удар. Совладать с этим желанием, подавить его — это делает вас сильнее. Представьте себе, что у вас есть кувшин. Пустой, так как всякий раз, когда вы сердитесь, испытываете гнев или еще какое‑нибудь сильное чувство, вода исчезает. Но чем больше вы справляетесь со своими чувствами, тем полнее кувшин. Когда он полон, вы обладаете силой — всей той силой, которую не употребили, когда испытали желание ударить в ответ на удар. Руфь очень стара и преуспевала в этом искусстве много лет. Ее кувшин теперь подобен озеру.
