— Да. Но я обрела путь.
— Я надеялся, что так будет. Боль очень велика?
Их взгляды встретились, и Руфи не нужно было отвечать.
— Вы обладаете великим мужеством, Руфь. Положитесь на него. Не дайте энергии Кровь‑Камней возобладать над вами. Они внушат вам великие мечты, они наполнят ваше сердце желанием власти.
— Не бойтесь за меня, Пендаррик, мечты о завоеваниях — для мужчин. Но, поглощая энергию Камней, я чувствую, как мою душу грязнит зло. Я чувствую, как во мне растут ненависть и похоть. Впервые в жизни я понимаю желание убивать.
— И будете убивать?
— Нет.
— Можете вы остановить исчадия на юге, не убивая?
— Могу попытаться, Пендаррик.
— Вы сильнее, чем я, Руфь.
— Быть может, мудрее, и менее смиренна, чем была прежде. Я не хочу умирать, и все же вы были правы. Я не могу жить с этой силой, вскипающей во мне.
— Изберите лебединый путь и познайте покой.
— Да. Покой. Как бы я хотела унести с собой и всю ненависть в мире.
Пендаррик пожал плечами:
— Вы уничтожите Камни. Этого достаточно.
Шэнноу снова застонал и перевернулся на другой бок.
— Я прощусь с вами здесь, Руфь. Было большой честью узнать вас.
— Благодарю за преподанные мне уроки.
— Ученица несравненно превзошла учителя, — сказал он и исчез.
Шэнноу очнулся на каменистой земле в полумиле от мраморных развалин и обнаружил, что смотрит на «Титаник». Вновь это был золотистый ржавеющий корпус ушедшего на дно корабля. Внезапно один борт словно распороло, наружу вырвался пенный поток и бешеным каскадом устремился по склону к древнему городу внизу. Длилось это несколько минут, но Шэнноу разглядел во вспененной воде крохотные человеческие фигурки.
Он сел и увидел, что рядом с ним вторую гибель легендарного корабля наблюдает Руфь. По ее щекам текли слезы, и она отвела глаза.
— Благодарю вас за мою жизнь, — сказал он неловко.
— Ответственность за то, что они вон там лишились ее, лежит на мне, — сказала она, а тела неслись и неслись вниз к Атлантиде.
— Они сами сотворили свой рок, — сказал он ей. — Вам не за что винить себя.
Она вздохнула и отвернулась.
— Донна спасена и воссоединилась с Коном Гриффином.
— Я желаю им счастья, — сказал Шэнноу.
— Я знаю. Вот почему вы — особенный человек.
— А Бетик?
— Он был ранен, но останется жив. Он сильный человек и в одиночку схватился с Дьяволом.
— С Дьяволом?
— Нет, — сказала Руфь, — но с близким его подобием.
— А Аваддон?
— Йон, он мертв.
— Его убил Бетик?
— Нет. Его убил ты, Взыскующий Иерусалима. А может быть, Хранители — и уже очень давно.
— Не понимаю.
— Вы помните, как я рассказывала вам про Лоренса, про то, как он нашел душевный мир и счастье после Падения? Как он помогал Возрождению?
— Конечно.
— Дьявол был здесь, Йон. В этом проклятом корабле. Им был Камень и те, кто использовал Камень. С самого начала волками среди теней были они, вынуждая Лоренса скармливать им души. Отыскали в нем слабость и сотворили Аваддона. Подпитывали его энергией и поддерживали в нем жизнь из века в век. Когда вы замкнули эту энергию, Лоренс стал самим собой — давно умершим человеком.
— У Саренто была заветная мечта, — сказал Шэнноу. — Он хотел воссоздать старый мир, вновь отстроить все города, восстановить цивилизацию.
— Это была не заветная мечта, — сказала Руфь. — Это была мания. Поверьте мне, Йон, я жила в старом мире, и в нем было очень мало такого, что я захотела бы воссоздать. Каждому благу противостояло проклятие. Каждой радости — десять печалей. Девять десятых этого мира голодали, и повсюду велись войны, разражались эпидемии, правили голод и истощение. Этот мир пришел к своему концу еще до Падения, но умирал слишком долго.
— Что вы будете делать теперь?
— Вернусь в Убежище.
— У Селы все хорошо?
— Прекрасно. Теперь он вместе со всеми моими людьми ушел в мир. Я послала его с Клофасом. Они отлично ладят.
— И вы будете в Святилище одна?
— Недолго.
— Я еще увижу вас?
— Думаю, что нет. — Она снова обернулась к горе, увенчанной ржавым остовом, и увидела, что по крутому склону вниз карабкается крохотная фигурка.
— Это жена Сэма Арчера с их сыном. Проводите их в безопасное место.
— Провожу. Прощайте, Руфь!
— Бог вам в помощь. Продолжайте поиски своего города и найдите своего Бога.
Шэнноу улыбнулся.
— Я найду!
Вернувшись в Убежище, Руфь легла на свой любимый диван и стянула воедино всю силу, которую накопила за века. Ее тело засияло и начало увеличиваться, поглотив не только все Убежище, но и продолжая поглощать энергию всех Кровь‑Камней в открытых для нее пределах. По мере того, как росла ее сила, росла ее боль, и в ней началась борьба — мощь Кровь‑Камней столкнулась с благостью Святого Убежища. В ее душе ширилась ярость — все забытые минуты злости, похоти и алчности затопляли ее существо.
То, что прежде было Руфью Уэлби, воспарило в ночь, будто светящееся облако, разлилось в воздухе, унеслось с ночными ветрами.
Некоторое время Руфь старалась сохранить ощущение своей личности внутри облака, стремилась подчинить темную силу Камней, восстановить гармонию внутри своей силы.
Наконец она приблизилась к войску исчадий, готовящемуся к последней атаке на защитников Долины Родников. Тогда она предалась бесконечности и дождем золотого света пролилась на Долину.
Аваал, генерал исчадий, сидел на травянистом гребне холма и угрюмо смотрел на проход в Долину Родников, а у подножия холма его войско выстраивалось в боевой порядок. Уже два дня оборона ослабевала — у Кейда и его людей патроны были на исходе. Накануне исчадия почти прорвались в Долину, но Кейд воодушевил своих, и воины Аваала были отброшены после яростной рукопашной.
На этот раз сопротивлению будет положен конец, Аваал не сомневался в этом. Его взгляд был обращен к началу прохода, где под лучами солнца валялись распухшие трупы людей и лошадей — более тысячи юношей уже никогда не вернутся домой.
Жаркое солнце заставило его снять тяжелую черную шинель, и он откинулся в траве, устремив глаза на защитников прохода. Враги тоже понесли тяжелые потери и должны были бы обратиться в бегство, зная, насколько противник превосходит их численностью. Надежды на победу у них не могло быть никакой, и тем не менее они готовились сражаться.
