Книга Молчи обо мне, страница 41. Автор книги Айя Субботина

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Молчи обо мне»

Cтраница 41

— Тём… — мне в спину сдавленно выдыхает она, когда в нашу сторону несется поток ветра, только что пролетевший над мангалом, где жарятся большие куски говяжьей печени. Мать придумала, что Жене нужно поднимать гемоглобин, а я не хотел спорить. — У меня… голова кружится…

Я ставлю проклятые тарелки прямо в траву, поворачиваюсь — и Женя чуть не падает мне в руки. На лбу мгновенно проступают капельки пота, хоть на улице едва наберется пятнадцать градусов.

— Что такое, малыш? Плохо? Что болит?

Она как-то отчаянно мотает головой, пытается выдохнуть — и в мгновение ока пружинит на ноги. Спотыкаясь, чуть не падая, отбрасывая мою руку, бежит по ступенькам вверх. Громко хлопает входная дверь, я снова ругаюсь и тут же слышу материнское взволнованное:

— Что с Женечкой, Тёма?

— С хера ли мне знать?! — ору я. — Сказала, что голова кружится. — Я принюхиваюсь и, честно говоря, хоть и люблю свежую печень, сейчас ею пахнет дольно сильно. Правда, на мой вкус очень аппетитно.

Мать замечает мое беспокойство, сначала виновато кривит губы, а потом делает огромные глаза.

— Тём, Тёма! — Она дергает меня за рукав толстовки. — Меня от запаха печенки наружу выворачивало, когда я с тобой ходила! Тём, может…

Я не дослушиваю, через ступеньку бегу по лестнице вверх, к ванной. Дверь приоткрыта, и я вхожу без предупреждения. Женю беспощадно рвет над унитазом, и я спокойно, без брезгливости, собираю ее волосы, придерживая их на затылке.

— Малыш, кажется, мы справились, — говорю с довольной ухмылкой.

Она, стараясь не поворачиваться ко мне лицом, тянется к крану с водой, долго умывается, а потом с самым несчастным видом говорит:

— Нет, не справились. У меня утром… начались женские дни.

Она дает трахать себя во всех мыслимых и немыслимых позах, но не может назвать месячные — месячными.

Блядь, я реально не знаю, насколько меня еще хватит.

Я помогаю Жене встать, придерживаю ее за локоть и плечи, словно слепую направляю в сторону комнаты, где она устало, словно проделала долгий подъем в гору, забирается на кровать, сворачиваясь калачиком. Предыдущие «холостые» разы она хотя бы плакала, а сейчас даже не всхлипывает, только мелко дрожит. И что с ней такой делать — еще одна неприятная загадка, от которой муторно на душе. Хорошо, что Женя сама ничего не говорит и даже не шевелится, пока снимаю с нее обувь и накрываю пледом.

— Постарайся… — Хочу сказать «не переживать так сильно», но почему-то говорю совсем другое, сухое и почти официальное: — … уснуть. Сон лечит.

— Спасибо, — хрипло отзывается она, и я быстро выхожу из комнаты, прикрыв за собой дверь до спасительного щелчка.

Не знаю, могут ли эти вещи быть между собой связаны, но я всегда считал, что с моими товарищами все в полном порядке, и последний профилактический медосмотр год назад даже документально это подтвердил. Я был уверен, что все получится с «первого выстрела», но не получилось даже с сотого. Понятно, что дело не во мне, а в постоянных Жениных болячках и ее слабом здоровье, но все равно противно чувствовать себя неполноценным.

А хуже всего то, что хорошее настроение падает до отметки минус и даже ниже, с энтузиазмом пробивая дно. Она хорошая и беспроблемная, и, если чуть-чуть подправить косяки — будет идеальной спутницей жизни. Но если представить немного наперед… Хочу ли я всю жизнь быть рядом с женщиной, чьи эмоции для меня слишком прямолинейны, открыты и заходят гораздо дальше, куда я могу их подпустить? Со Светкой все просто, как с собакой Павлова: есть стимул — есть совершенно предсказуемая реакция. И не нужно корчить из себя добрячка и романтика. Если она перегибает палку — я включаю игнор, и через пару дней она уже шелковая. Если начинает качать права — я посылаю ее на хуй и перестаю оплачивать прихоти, и, опять же, пары дне достаточно, чтобы Света вспомнила, что она такое в моей жизни.

С Женей так не получится. Она влюблена в меня по уши, искренна в своих попытках сделать мою жизнь приятной и с ней классно в постели, потому что любая влюбленная женщина даст фору даже самой топовой проститутке. Но я знаю этих МДЖ: она захочет большего. Она уже хочет большего, но ждет удобного случая, чтобы защелкнуть на мне наручники. Не со зла и без коварного умысла — она вся как на ладони, совершенно открытая в своих эмоциях и потребностях. Но ей нужен хороший «плохиш», а я просто плохиш, и ничего романтического во мне нет и не будет. Через пару лет совместной жизни она успокоится, пустит в меня корни и уже не будет молча проглатывать рассказы о работе и бывших, которым я оказываю исключительно благотворительную помощь. Через пару лет совместной жизни МДЖ превратится в Светку. Умную и с хорошим доходом, не требующую подарков, но все же — истеричную крикливую Светку. Она не станет терпеть игноры, и я уже не откуплюсь дорогими подарками.

Что если все идет так, как должно быть? Никаких детей, никакой серьезной связи между нами. Я ведь не собирался становится отцом, я вообще хотел на хрен перекрыть этот вентиль и собирался сделать это как только Женя залетит. Так может…

— Ну что там? — стоя внизу около лестницы, громким шепотом спрашивает мать.

— Ничего, просто у Жени болит голова.

— Точно?

Я быстро спускаюсь и прохожу мимо.

Наверное, зря я все это затеял. Понятия не имею, как проведу здесь все выходные. О чем только думал? Это же моя холостяцкая берлога, я же тут всегда один и только пару раз привозил сюда Женю. А теперь, получается, прогнулся как-то почти до самого основания. И вместо того, чтобы хорошо проводить выходные, должен отыгрывать роль расстроенного мужика.

Хоть я правда расстроен. Скорее просто пиздец, как зол на самого себя.

Я не должен был позволять этому заходить так далеко.

Глава тридцать первая: Одиночка 

Нет ничего удивительного в том, что Артем без возражений соглашается отменить наши выходные и вернуться в столицу.

Я провожу в постели почти весь день, чувствуя себя куриной тушкой на вертеле: все горит и болит, ноги дрожат, бросает то в жар, то в холод. В первые дни месячных у меня всегда ужасное состояние, но сегодня особенно плохо. Наверное, потому что видела лицо Артема, хоть пыталась не смотреть. Видела, как он сморщился, словно от удара под ребра, видела, как раздраженно прикрыл глаза, когда я сказала, что у нас снова ничего не получилось. Каким бы страусом я не прикидывалась, я все равно слишком многое замечаю.

Мы быстро собираем вещи и через полчаса уже на трассе. Отец Артема на этот раз сидит рядом с ним, а мы с его матерью — сзади. Она чудесная женщина, добрая и умная, и всю дорогу пытается как-то расшевелить мою ступор, но у меня больше нет сил даже на улыбку из благодарности. Я словно срезанный лист алоэ, который забыли в холодильнике: сморщенная, сухая и бесполезная, и меня не реанимировать парой удачных шуток.

Артем привозит меня домой, следит, чтобы я приняла душ, выпила обезболивающие и легла в постель. Мы не говорим о еще одном фиаско, мы делаем вид, что ничего не произошло, а у меня просто очередное недомогание, над которыми Артем постоянно подшучивает.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация