Но когда я подъезжаю к дому, на экране моего телефона снова Юлино имя.
Она плачет и говорит, что совсем не то хотела сказать, что ей нужна моя поддержка, потому что воспитывать ребенка одной — невыносимо. Каждый раз — одни и те же слова, одинаковые фразы, которые я тупо повторяю за ней одними губами. Она словно раздвоилась: рядом со мной превращается в злую фурию, но стоит расстоянию между нами возрасти хотя бы на пару сотен метров — и она медленно превращается в смертную женщину, которой страшно и больно.
Проблема в том, что я больше не верю в спонтанность этих перевоплощений.
Истерички не могут действовать по одному и тому же сценарию бесчисленное количество раз.
— Игорь, — Женя налетает на меня, словно маленьких, пахнущий медом и горечью ураган. — Хорошо, что ты уже дома. Я соскучилась… Так соскучилась…
— И ты уже дома, — бормочу я, пока она становится на носочки, чтобы стащить с меня пиджак и тычется губами в мои губы. — Женя, что…
— Тихо, Таню разбудишь, — шепотом смеется она и за руку тащит меня… нет, не в спальню — в ванну.
Закрывает дверь, нервно срывает с меня рубашку.
— Женя…
Я запускаю руку ей в волосы, пытаюсь прижать к себе нежно, но она забирает инициативу: поворачивается спиной, упирает ладони в края раковины и приподнимается на цыпочки, виляя задницей в маленьких домашних шортах.
Я слишком на взводе, чтобы разбираться в причинах этого порыва страсти, но она нужна мне точно так же, как и я ей. Мы принимаем друг друга, как панацею от всех бед, как неразменный аспирин. Занимаемся нервным дерганым сексом, словно подростки. Она стонет, когда захожу в нее со всей силы, выгибается навстречу — и наши тела соединяются с характерным влажным шлепком.
Несколько минут, которые мы наращиваем темп, заканчиваются ее громким стоном и моим оргазмом, который я заканчиваю рукой ей на бедра, на края отодвинутых в сторону черных кружевных трусиков.
Еще какое-то время мы просто прижимаемся друг к другу, находим один на двоих ритм дыхания. Потом я вытираю ее бедра, и Женя с довольной улыбкой заталкивает меня в душевую кабинку.
— Поехали на выходные за город? — предлагаю я. — Куда-то, где свежий воздух и много воды.
— И ты отключишь телефон?
Она очень старается делать вид, что с рождением Олега наша жизнь не изменилась, но даже моя маленькая идеальная жена не может быть безупречна во всем. Женя плохая актриса, по крайней мере, в том, что касается нашего странного треугольника. Даже сейчас пытается сделать вид, что просто шутит, но улыбка горечи слишком ярко проступает из-под маски беззаботной счастливой женщины.
— Отключу, — обещаю я.
Я не хочу потерять наше счастье, потому что не представляю без нее жизнь.
Но и без сына уже не смогу.
Поэтому, когда мы выбираемся в соседний курортный городок и снимаем лучший номер в лучшем отеле, я все равно оставляю ее одну в первую же ночь.
У Олега температура и я должен быть рядом.
Глава пятидесятая: Одиночка
Я стараюсь.
Я правда стараюсь изо всех сил, но после тех неудачных выходные, которые предложил Игорь и которые он же и закончил свои отъездом, понимаю: мы живем втроем.
В моей уютной и, наконец, налаженной жизни, появилась другая женщина и ее ребенок от моего мужа. Игорь может рассказывать что угодно, говорить, что мы с Хельгом важны для него и всегда будем на первом месте, но стоит Юле позвонить — и мой муж мчится к ней, словно тот заяц из сказки на звук волшебной дудочки.
Нам нужно об этом поговорить, нужно отыскать необходимый компромисс, но я понятия не имею, как начать разговор. Игорь любит Олега беззаветно: сам не замечает, как часами говорит о нем, будто прорезавшийся в пять месяцев зуб — это успешный тест на IQ, а первая улыбка — восход второго солнца. Правда, в его жизни действительно случилось это фантастическое явление, и новое небесное светило затмило нас с Хельгом, словно угасающую планету.
Я слышала такие истории миллион раз, но думала, что со мной этого не случится. Заблуждалась, как любая женщина, которая мечтает о счастье и ради этого готова рискнуть, самонадеянно веря, что станет тем самым редким счастливым исключением.
У судьбы на этот счет оказались свои планы.
А еще был тот странный порыв на корпоративе, после которого я вернулась домой совершенно обезумевшая, больная, тронутая на всю голову, мечтающая о том, чтобы Игорь ждал меня, обнял и поцелуями стер с моего тела прикосновения другого мужчины.
Чуда не случилось: я не ожила, моя чувственность не расцвела после затяжной зимы. Я снова хорошо отыграла роль, а потом забралась под одеяло и приказала себе больше никогда не вспоминать о том странном вечере. Судя по тому, что Лука перевел все наше общение в плоскость писем через секретарей, это решение был взаимным и единственно верным для нас обоих.
Я — замужем.
Он — женат.
Мы оба просто испугались новых отношений на всю жизнь.
Это совсем ничего не значит.
Но все-таки нам приходится столкнуться: в ноябре, на заседании правления холдинга.
И хоть мы сидим по разные стороны длинного стола для совещаний, я чувствую себя так, словно мы бесстыже, как тогда, касаемся друг друга на глазах у всех. А когда Лука снимает пиджак и закатывает рукава рубашки, я непроизвольно сжимаю под столом колени, разглядывая его руки в поисках отметин, оставленных моей кожей.
— Евгения Александровна? — «просыпаюсь» от звука своего имени и замечаю, что все взгляды устремлены в мою сторону. Особенно пытливо смотрит финансовый директор.
— Прошу прощения, — извиняюсь я, впервые за все время работы ссылаясь на недосып. Это правда: у Хельга начались проблемы с животом, как у всех мальчиков в этот период, и время счастливых спокойных ночей кануло в лету. Хорошо, что Таня согласилась переехать ко мне на постоянный пансион шесть дней в неделю.
Я прошу повторить вопрос, прошу паузу, чтобы сконцентрироваться для четкого внятного ответа.
Поднимаю голову — и забываю все слова, потому что Лука, поставив локти на стол, смотрит прямо на меня, большим пальцем поглаживая нижнюю губу. Совершенно привычный жест — он делает так постоянно, особенно когда сосредоточен, но я едва могу встать из-за стола, размазанная приступом внезапной слабости.
Чтобы добраться до интерактивной доски, куда моя помощница уже вывела необходимые схемы и графики, нужно пройти мимо Большого Б. Ерунда, но я чувствую себя несчастной планетой, которую затягивает в вакуум черной дыры. Мой взгляд снова падает на руки, на короткие волоски на смуглых жилистых предплечьях, на скульптурные суставы пальцев, острые и четкие. Моя голова взрывается от воспоминаний, мысли путаются и глушат голос разума, который твердит: нельзя хотеть чужого мужа, нельзя быть замужем и думать о другом.
