Снова взгляд на телефон.
До боли стискиваю челюсти.
— Прости, я не хотела тебя обижать. Ты столько всего делаешь, а тут я со своими голосами в голове и капризами.
— Я как бы в курсе, что ты капризная, — смеется Бармаглот. — Попрошу ребят подыскать…
— Не нужно! — быстро останавливаю его. — Мне… Знаешь… — переплетаю собственные пальцы, напоминаю себе, что в жизни могут быть вещи похуже, чем узнать, что твоя лучшая подруга и твой не_забытый бывший вдруг стали сладкой парочкой. — Это отличное здание. Хорошее расположение. И ты прав насчет перспективы. Так что, если ты сторговался и нам уступят сумму на ремонт — нужно брать.
— Уверена?
— Абсолютно, — киваю, как китайский болванчик.
Все хорошо, Алиска.
У тебя есть классный мужик, он ради тебя и звезду с неба достанет, и горы свернет. Что еще нужно?
Сколько можно бегать за мечтой и ждать, прости господи, мудака с заебами?
Пара минут мысленно аутотренинга почти помогают привести в порядок голову и даже понизить температуру кипения мозгов.
Только все это — напрасная трата времени и сил, потому что, когда мой телефон показывает входящее сообщение от Танян, я задницей чувствую, что его лучше не читать.
Но все равно открываю.
Читаю.
«Прости, что не сказала — не знала, как…»
И целая куча сожалеющих умоляющих рыдающих смайликов.
Как будто желтые колобки с нарисованной мимикой могут решить эту «маленькую проблемку».
Не знала, как сказать?! Серьезно?! Ты, моя лучшая подруга, не знала, как сказать, что за моей спиной связалась с моим бывшим?! Прекрасно зная, что у меня… Что я…
Как в младшей школе кладу руки на колени и закрываю глаза.
— Может, мы уже домой? — пищу почти жалобно, когда понимаю, что Бармаглот рулит в сторону своего любимого ресторана. — Голова болит, и хочется под одеялко.
Он молча кивает и быстро перестраивается в другой ряд.
Дома сам раздевает, потому что у меня вдруг перестают двигаться руки и ноги, и голова кружится, словно мой гемоглобин резко упал до критического минимума. Одевает пижаму, укладывает в кровать и, как маленькой, подбивает одеяло.
Сует градусник.
Приносит стакан с шипящей растворимой «шайбой» витаминов.
Я себя ненавижу.
Просто ненавижу.
Хочу сдохнуть.
А лучше — отмотать все назад, в ту точку, где мы с Мартом столкнулись на быстром свидании.
Я сказала ему «нет».
Хотя с тех пор не было ни дня, чтобы я не сожалела о том, что не сказала «да».
Глава восьмидесятая: Март
В субботу — день Х.
Так его называет Таня.
И мне, честно говоря, хочется ее убить за этот детский сад. Сначала ее, а потом — себя, потому что какого-то хрена вообще двинулся и втянулся в игры уровня начальной школы.
Но отступать уже некуда и душу греет пара скриншотов переписки с Алисой, в которых, конечно, почти ничего нет кроме вопросительных знаков и пары слов, но все же — это намного больше, чем у меня было до всей этой затеи.
Таня говорит, что пока напускает туман, не отвечает на вопросы в лоб и делает все, чтобы Алиса немного подёргалась и посидела наедине со своими предположениями.
А у меня своя война. Называется: «Как не плюнуть на все это и не рвануть к ней».
Потому что теперь она не сможет сказать, что я больше ничего для нее не значу.
Но в субботу какая-то важная дата их подружкиного клуба, и Таня уверена, что если Алиса увидит нас вместе — это будет лучше любого приворота.
— Ну или она окончательно тебя пошлет, — добавляет моя «девушка», когда помогаю ей выйти из машины. — И меня заодно. Возможно, на прощанье проломив нам обоим головы.
— А раньше нельзя было сказать? — злюсь я, одергивая руку, потому что Таня вздумала схватить меня за локоть, как будто мы и правда парочка.
— Что ты такой дерганный, Мартынов? — Она все-таки ловит меня, цепляется как краб и «рулит» в сторону клуба, где у них заказан стол. — Кто не рискует — тот остается без любимой женщины и всю жизнь кусает уши.
— Локти.
— Ой, да не по фигу ли?
Морщусь, потому что не переношу этот ее молодежный сленг и ироничные интонации.
А когда так говорила моя Лисица — это казалось сексуально.
В особенности, если она говорила какие-то пошлости, или надиктовывала голосовые сообщения с возрастным ограничением «18+»
В клубе уже не протолкнуться.
Я заталкиваю подальше воспоминания о том, что именно в этом клубе было наше третье свидание, и после него все разладилось.
Танян замечает своих подруг где-то в ВИП-ложе, машет рукой и, пока пробираемся к лестнице, «шепчет», стараясь перекричать грохот музыки:
— Только, пожалуйста, слюни не пускай и помни заветы Пушкина.
— Чего?!
— «Чем больше женщину мы любим…»
Я отмахиваюсь от нее, потому что когда, наконец, штурмуем лестницу и идем в нашему столу, меня ведет от вида сидящей к нам спиной Лисицы.
От ее распущенных волнистых волос.
От глубокого выреза легкой кофты, из которого торчит ее голое плечо.
От того, как она немного поворачивает голову и заправляет за ухо завитую в тугой локон прядь.
Если Таня ошиблась и все эти «игры» окончательно разорвут тонкую нить наших чувств — я точно сдохну.
Вот так, кажется, и кончаются мужики.
Когда в их жизнь приходит Та Самая Женщина.
— Всем привет! — весело здоровается Таня. Как будто все в порядке, и она не пришла на посиделки с подружками не с бывшим одной из них, а с крутым новым мужиком.
Если я и знаю что-то о женщинах абсолютно точно, так это то, что они очень не любят, когда трогают то, что когда-то принадлежало им. Даже если сами это отфутболили и послали подальше.
