Ей это, конечно, не по карману, да и мне тоже, потому что я живу исключительно на свои собственные доходы, но поглазеть-то можно?
— Что не так с «милым»? — переспрашиваю я, когда мы останавливаемся у стойки с нарядами и присматриваемся к платьям. — Ты вообще в курсе, как сложно в наше время найти милого мужчину, который не считает, что тридцать минут знакомства — достаточный срок, чтобы хватать тебя за зад?
— Извини, подруга, — кривит губы Танян, — но «милый» — это, мягко говоря, не то, что женщина должна говорить о мужике после того, как сходила с ним на свидание. Так что, если ты не припрятала еще что-то, то Андрея самое время отправлять в дальнее плаванье и искать мужика, от которого ты будешь оргазмировать, как ненормальная.
Собираюсь сказать какую-то едкую гадость в ответ, но краем глаза замечаю женщину, которая стоит у соседней стойки. Все консультанты сбежались, чтобы ей угодить.
Это Мила — жена Марка.
И она, как чувствует, вертит головой, спотыкаясь об меня взглядом.
Она очень эффектная и совершенно точно не выглядит на свои годы.
Если честно, в ее годы я бы мечтала выглядеть так же — ни убавить, ни прибавить.
Что еще Бармаглоту нужно, когда такая женщина рядом?
Мила что-то говорит консультантам, показывает на пару платьев и услужливые консультанты бегут к кассе, явно довольные хорошей покупкой.
— Ты ее знаешь? — шепотом спрашивает Танян, потому что Мила идет в нашу сторону.
— Это жена Миллера, — бормочу я.
Танян не то, чтобы в курсе наших с Бармаглотом «особенностей общения», но о чем-то точно догадывается, потому что… В общем, есть в нашем с ним общении нюансы, которые выглядят, мягко говоря, странными. Но эта тема для меня — вечное табу. И я не обсуждаю ее даже со своей лучшей подругой.
Мила становится рядом.
Улыбается, очень красиво, как настоящая леди, отводит волосы за спину.
— Алиса, — улыбается мне и легким кивком здоровается с моей подругой. — Новая прическа?
— Да, — трогаю кончики волос, понятия не имея, зачем она подошла.
Мы время от времени сталкиваемся, правда, последний раз уже очень давно, Марк приезжал с ней к нам на дачу, когда отдыхали семьями, пару раз мы все вместе тусили в ресторане. Я тогда встречалась с Костей, и получилось что-то вроде посиделок в узком кругу.
— Хороший выбор, — чтобы не стоять молчаливым столом, говорю я, имея в виду ее покупки.
— У нас с мужем годовщина в воскресенье, есть повод принарядиться, — улыбается Мила.
Может, я просто себя накручиваю. Но скорее всего, просто очень не вовремя вспоминаю все те разы, когда — нужно быть честной — поддавалась на его флирт и флиртовала сама. Даже если никогда не давала Миллеру повод думать, что он может хоть на что-то рассчитывать.
Но каждый раз, когда мы с ней сталкиваемся, я не могу отделаться от мысли, что она о чем-то догадывается. Знает — или чувствует? — что я для него не просто дочь друга.
— Мне кажется, вот это очень вам подойдет. — Мила протягивает Танян платье, хоть все мы видели, что она взяла его просто от балды, не глядя. — У меня здесь хорошая скидка, я могу…
Танян смотрит сперва на меня, потом на нее, а потом уходит в примерочную.
И мы с Милой остаемся тет-а-тет.
— Как ваши дела, Алиса? — интересуется Мила, и мы обе знаем, что на самом деле это просто такое вежливое вступление в разговор.
— Все хорошо, — чуть не давлюсь наигранной вежливой улыбкой.
— Вы ведь в школе работаете, да? Последние дни отпуска перед началом учебного года?
— Вы по больным мозолям, — делаю вид, что мне очень смешно. — В этом году у меня уже второклашки, так что, надеюсь…
— Мила, скажите, на что вы рассчитываете? — перебивает она. Машет рукой в ответ на мое удивленное и непонимающее выражение лица. Все-таки, не актриса я, совсем не умею держать морду кирпичом. — Вы же понимаете, о чем я. Марк… Он… — Она как будто пытается подобрать максимально правильное слово. — Мой муж очень темпераментный мужчина. Он всегда таким был и всегда очень легко увлекался всем… что красиво блестит.
Так изящно поверхностной бестолковой вертихвосткой меня еще никто не обзывал.
— Я все еще не понимаю, о чем речь, Мила, — стараюсь хоть вряд ли безупречно, выдержать ее оценивающий взгляд. — Марк Игоревич — друг моего отца, но вы же это знаете? Мы не поддерживаем никаких контактов, кроме тех случаев, когда он гостит у папы.
Возможно, я была бы более убедительна, если бы все на самом деле было именно так.
Но наше общение уже давно вышло за поверхностный обмен десятком слов.
Потому что Бармаглот мне звонит и шлет сообщения, присылает цветы и… много чего еще.
Хоть я никогда не разрешала ему даже пальцем к себе притронуться и не знаю, что должно произойти, чтобы я на это пошла.
— Алиса, вы же не глупая девочка, — продолжает Мила, — и мне всегда казались достаточно правильно и хорошо воспитанной.
— Обязательно передам маме ваши комплименты ее педагогическим талантам, — не могу удержаться от колкости в ответ.
— У вас чудесная мама, Алиса.
Они, кстати, приятельницы: посещают один фитнес, иногда даже вместе ходят по магазинам и всяким культурным мероприятиям.
Не знаю, в какой волшебный шар смотрела Мила, и что она там увидела, но из постели мужа меня не вытаскивала, ни в каких пикантных ситуациях никогда нас не застукивала, так что эта попытка поставить на место «любовницу» выглядит очень странной. Если не сказать — притянутой за уши.
Мила смотрит на меня еще несколько секунд, потом вздыхает и уже спокойнее говорит:
— У Марка всегда были женщины. Вы же знаете, как в наше время модно стать девочкой «богатого папика». А он такой — обеспеченный, темпераментный, уверенный. Как огонь для всех этих… бабочек.
— По-моему, совершенно обычный, — пожимаю плечами.
Искренность — потому что я, правда, так думаю — играет мне на руку.
— Просто хочу предупредить вас, Алиса. Будьте осторожнее со своими желаниями и поступками. У нас с мужем за плечами десять лет семейной жизни, множество пережит трудностей и проблем. Вы будете не первым его трофеем. Возможно, чуть более желанным, потому что… — Она снова оценивает меня с ног до головы, но на этот раз обходится без эпитетов. — Он как ветер, который, даже если убегает погулять, все равно возвращается домой, ко мне. Потому что есть увлечения, азарт, что-то для тонуса и мужского эго, а есть семья и любовь.
