Представляет всех по очереди, и в последний момент — Костю.
Я мысленно обещаю себе при первом же удобном случае сделать ей внушение за это «как бы случайное знакомство двух одиночек».
Даже если у Кости действительно милая улыбка и вживую он куда лучше, чем на фото.
Остается только один гость — все время жутко опаздывающая Костина сестра. Судя по смешкам и злым шуткам, в этой компании о ней уже ходят целые легенды.
— Не возражаешь? — вежливо интересуется Костя, сперва отодвигая стул, чтобы я села, а потом многозначительно указывая на место рядом со мной.
Свободных стульев еще два, и одно — очень далеко от меня, так что я соглашаюсь.
И украдкой показываю кулак довольно улыбающейся Юлиане.
Мы даже успеваем откупорить вино и разлить его по бокалам, когда, наконец, появляется последняя гостья этой вечеринки.
У меня противно шевелятся волосы на затылке, хоть я и сижу спиной ко входу.
Потому что этот знакомый аромат… дымные ирисы и острая приправа табака… слишком хорошо мне знаком.
У судьбы, черт бы ее побрал, на нас с Бармаглотом явно какие-то другие планы, раз она сталкивает нас в тех местах, где, кажется, не столкнулись бы даже два магнита.
— Мы опоздали, простите простите-простите! — громкой скороговоркой извиняется опоздавшая. — Пробки совсем как на пожар! Но! Зато мы привезли много элитной выпивки!
Я распрямляюсь, бросаю взгляд на часы, прикидывая, какую отговорку придумать, чтобы мой внезапный уход не выглядел бегством, а сходил за вменяемую причину.
Например, внезапный приступ аппендицита.
Или острая булимия.
С моими впалыми щеками я — самое лучшее доказательство.
Когда опоздавшие обходят стол и усаживаются на два свободных места как раз перед нами, я нарочно разворачиваю голову в сторону Кости и начинаю нести какую-то чушь о фильмах на новогоднюю тематику. Он охотно поддакивает, тоже что-то говорит…
Но я же чувствую этот взгляд напротив.
Тяжелый, очень недовольный.
Как будто я могла знать, где Его Бармаглотскому Величеству захочется отпраздновать Новый год со своим новым — или старым? — «Солнцем», и нарочно туда заявилась, чтобы вытоптать своими неверными ногами его новое идеальное счастье.
— Юлиана говорила, у вас своя кондитерская? — интересуется Костя, когда разговор о фильмах себя исчерпывает. — Вы не похожи на сладкоежку.
Он осматривает меня с таким неподдельным восхищением, что можно не сомневаться — моя внешность ему очень даже по душе.
— А все владелицы кондитерских должны быть размером со слона? — натянуто улыбаюсь, мысленно прося Вселенную помочь мне не выглядеть такой стервой, какой себя чувствую, поддерживая разговор, который мне совершенно неинтересен. — В последнее время, кажется, вообще разлюбила сладости.
— Вы такая… изящная, — продолжает мысль Костя. — Стройная и тонкая девушка — это…
Он долго тянет с продолжением, и я выразительно жду, пока, наконец, подберет подходящее слово. Я бы сама себя не назвала красоткой с этими впавшими щеками и выпирающими тазовыми костями, но что я знаю о мужском понятии о красоте?
Украдкой, как будто разглядываю пузырьки в бокале, смотрю на девушку, которая сидит рядом с Бармаглотом.
Ну, она определенно старше меня.
Я бы сказала — за тридцать ей точно есть.
С братом у них много общего: те же темные волосы и разрез глаз, те же без видимых изъянов черты лица, такие же привлекательные и располагающие улыбки. Она пришла в красивом платье с открытыми плечами и с модной толстой цепью на шее. Не худышка — я бы даже сказала, из тех, кто осознано держит вес с небольшим плюсом, чтобы фигура смотрелась более округлой.
Она тянется к Марику, что-то говорит ему на ухо.
Я осознанно держу фокус своего зрения в той области, куда лицо Бармаглота не попадет даже случайно. Только рассеянной тенью вижу его фигуру, как наклоняет голову к своей спутнице, тоже что-то ей говорит — и она, никого не стесняясь, заливисто смеется.
Как бы я ни старалась, эта ее шумность — единственный недостаток, который только можно найти. Да и то, недостаток ли? С появлением этой женщины разговоры за столом и общий заряд веселья явно пошли в гору.
— Может, перейдем на «ты»? — предлагаю Косте, когда меня начинает подкручивать от его постоянного «выканья».
Он охотно соглашается.
Расспрашивает меня о работе.
Интересуется моими планами на жизнь.
Что я люблю и как бы хотела провести будущий год.
Он… милый. Слишком милый. Про таких моя бывшая лучшая подруга любила говорить, что они лезут без мыла в любое отверстие. Хочет произвести впечатление? Я ведь не такой уж большой приз, чтобы так распинаться.
Перед самым боем курантов на минуту отлучаюсь в дамскую комнату и краем глаза замечаю, что Юлина быстро идет за мной.
Убедившись, что дверь за нами закрыта, практически набрасывается с извинениями:
— Алиса, я чем хочешь клянусь — я даже не могла подумать!..
Странно, пока она сама об этом не сказала, мне такая мысль даже в голову не приходила. Хотя с «приятным опытом» предательства подруги даже удивительно, что не подумала о подвохе. Но зачем бы Юлиане это надо было? Сводить меня с Бармаглотом? Очень странный способ, учитывая то, что меня подсунули другому холостяку, а Марик пришел с другой женщиной. Да и не были они с Юлианой в тех отношениях, когда будут уместны приглашения на такие торжества.
— Все в порядке, — говорю я, разглядывая свое отражение в зеркале. — Костя очень милый.
— То-то ты на него смотришь, как на кислые щи, — морщится Юлиана. — Правда, Алиса, я даже не…
— Никаких проблем, — пожалуй, слишком резко перебиваю я. Это все нервы. И разговор, который не приносит ни радости, ни удовольствия. — Я побуду еще час и домой, хорошо?
Она, как пригласившая, конечно не будет меня останавливать.
Юлиана согласно кивает и выходит, и, только оставшись одна, я позволяю себе минутную слабость. Изо всех сил цепляюсь за края мраморной стойки раковины, глубоко дышу, пытаясь успокоится.
