Говорил же, чтобы не «выкала», а то, как серпом по яйцам, хоть вроде как положено, потому что мне без году сорок, а ей — двадцать… сколько? Универ закончила в прошлом году. Или в позапрошлом?
— Что с волосами? — Ставлю бутылку на багажник, достаю сигареты и зажигалку, закуриваю, выпуская дым на сторону, чтобы не дымить девчонке в лицо.
Заяц пожимает плечами и, типа даже не кокетливо, накручивает на палец волнистую розовую прядь.
Дочка у Вовки получилась — что надо.
Грудь есть, жопка на месте, ноги ровные, зубы белые, лицо-сердечком.
В анамнезе — золотая медаль, красный диплом, медали-грамоты и прочая поебота.
Но при этом — палец в рот не клади, потому что отхватит по самые яйца.
Я знаю.
Потому что… есть у нашего общения пара моментов в прошлом, из-за которых Заяц запросто подходит ближе, забирает у меня сигарету и затягивается.
— Последний раз вижу, что ты куришь. Поняла, Заяц?
Но смотреть, как она сжимает губами фильтр — одно удовольствие. Вот стоит же, ничего не делает, просто курит и даже не затягивается, но это просто какая-то порнография с зашкаливающим рейтингом.
Яйца в камень мгновенно.
— Отличный вид, — Алиса оценивает меня с ног до головы, и я в насмешку шевелю пальцами в резиновых «шлепках». — Как кам Эйфелева башня?
— Стоит. — Отбираю сигарету, подношу к своим губам.
Смотрим с Зайцем друг на друга.
— Это как будто бесконтактный поцелуй, — щурится она.
— Ну, ты и дрянь, Зай.
— А вы, Марк Игоревич, мудак.
— Ага, — киваю и подавляю желание икнуть. — Я тебе подарок привез, матери отдал.
— Спасибо, — улыбается еще шире.
Обходит меня по широкой дуге.
Белый сарафан от легкого ветра прилипает к заднице.
«Я вам не обломлюсь, Марк Игоревич, а еще раз предложите трах без обязательств — наябедничаю папе. Он охотник, и у нас доме есть целое настоящее ружье. Вы же помните, да? Ваш подарок».
Уже года два прошло — а помню, как только что.
Заяц оборачивается, отводит в сторону волосы.
Замечает мой прилипший к ее пятой точке зад.
— Привет жене, — отправляет вместе с воздушным поцелуем.
— Ага, считай, уже передал, — «ловлю» поцелуй ладонью с зажатой между пальцами сигаретой.
Два года назад я сказал, что хочу с ней потрахаться. Без обязательств, для настроения и взаимного удовольствия.
Был торжественно послан. Что, в общем, было логично и предсказуемо.
Но меня так до сих пор и не отпустило.
Я докуриваю и привожу мысли в порядок. Ковыряю в себе какие-то намеки на муки совести, но хрен бы там. Мила, моя жена, любит говорить, что я — большая бессердечная тварь, и там, где сожаление включается даже у маньяков и придорожных камней, у меня полный штиль.
Меня не парит, что Заяц — дочка моего друга.
Меня не парит, что между мной и Вованом разница в возрасте меньше, чем между мной и Зайцем.
Тем более не парит ее «нет».
Ну и брак, кольцо на пальце и вот это вот все — это просто есть. В моем бизнесе нужно быть солидным и степенным. Приходится много работать с западными партнерами, а у них так принято: ты надежный человек, если у тебя в сорок лет есть жена, дом и репутация. Для полноты картины не хватает пары толстощеких пацанов, но тут я выше головы не прыгну. Какая-то детская болячка вышла мне парой недель высокой температуры и бесплодием. Ну а вариант «взять женщину с ребенком» я никогда не рассматривал, потому что слишком хорошо знал, что не смогу полюбить чужого, как своего. А притворяться всю жизнь — не настолько у меня стальное терпение.
Так что, если покопаться, то на данный момент в моей жизни есть только один повод для сожаления — тот контракт, который до сих пор в подвешенном состоянии.
Старый я для всех этих чувств, волнений и лишних нагрузок на головушку. Мне достаточно выносят мозг мои сотрудники — иногда те еще долбоебы — чтобы добровольно загружаться еще и всякими душевными страданиями.
Для таких, как я, даже придумали специальный забугорный термин — человек-селфмейд: был никем, но, как лягушка в молоке, слишком энергично шевелил лапами и в итоге вылез на вершину. Мне не обломилось папочкино богатство, не упало на голову наследство австралийского дядюшки. Я просто всюду совал свой нос, не боялся рисковать и поднимался, когда жизнь перебивала хребет.
Мне никогда ничего не обломилось просто так.
Поэтому цинизм шел впереди меня и распихивал ногами тех, кто всплывал на дороге моей жизни, «вдруг» вспомнив, что когда-то сидел со мной за одной партой, здоровался за руку и знает внучатую племянницу моей троюродной бабушки.
Внутренний фильтр на «хочу» стал больше, фильтр на людей — сложнее.
Последние годы я транслирую миру свою собственную жизненную философию: хочешь что-то взять — бери. Не можешь взять? Плохо стараешься.
Когда Заяц, переодетая в шорты и футболку (прямо вся такая приличная папина дочура), появляется на крыльце, я провожаю ее взглядом, даже не пытаясь подавить внутренний голод.
Хочу и могу.
Рано или поздно Заяц попадется в капкан.
Я возвращаюсь за стол, даю себе установку игнорить папину дочку, пока они с матерью шуршат вокруг нашей компашки, меняя тарелки и, словно со скатерти самобранки, выставляя на стол новые и новые блюда: вареных раков, салаты с анчоусами, какие-то феерически вкусные куриные грудки в сливочном соусе. У них в семье заведено: когда серьезные мужики пьют-гуляют — женщины обеспечивают «уют». Но, обычно, когда дело доходит до третьей бутылки спиртного, присоединяются к нам. На пьяную голову уже никто не говорит о работе, не обсуждает схемы, не делится координатами «нужного человечка». Начинается болтовня «за жизнь».
Сегодня все по той же проверенной схеме.
Выпили, закусили. Закусили — выпили. Курим, ржем, травим байки.
В башке уже шумит, но мысли ясные и четкие. Еще немного можно, а потом — баста. Я меру знаю.
Кто-то из мужиков пеняет Вовке, что он держит своих женщин в черном теле. Просит позвать к столу. Алла — его жена — приходит сразу, и сразу же протягивает стакан для своей порции коньяка.
Зайца нет.
Я курю, поглядывая в сторону дома: на втором этаже свет, у Зайца там ее комната. Направо от ванны, вторая, с табличкой «Палата для буйных».
Лежит, наверное, трещит с подружкой по телефону.
— Алла, подарок дочке понравился? — стряхивая пепел в бронзовую пепельницу, интересуюсь у Вовкиной жены. — Взрослая она уже, с куклами было проще.
На мгновение Алла открывает рот, потом быстро спохватывается и не очень умело врет, что Алиса просто в восторге.
