Хотя я действительно стараюсь использовать все свое свободное время с максимальной пользой: хожу заниматься на пилон, на йогу, на плавание, два раза в неделю у меня уроки верховой езды и кулинарные курсы. Потому что к готовке у меня талант, и я хочу выжать из него максимум. Так что свободные вечера в моем ежедневном расписании и правда редкость, а через месяц, когда начнется учебный год, их станет еще меньше.
— Хорошо, — спокойно соглашается Андрей и, когда я готовлюсь морщить нос такой быстрой капитуляции, заходит с другой стороны. — Тогда просто назови день и сама выбери ресторан.
А вот это просто пять с плюсом!
Я довольно перекатываюсь на живот, укладываю голову на подушку и делаю себе мысленную пометку расцеловать Танян в обе щеки.
— Во вторник, в шесть. — Называю хороший дорогой ресторан.
— Отличный выбор, — прищелкивает языком Андрей. — Люблю, как там подают семгу.
— А мне нравятся стейки.
— Неужели я встретил женщину, которая сделает нормальный заказ и не будет стесняться пятна от соуса на щеке?
Господи, он совершенно милый!
— Можно завтра тебе позвонить? — спрашивает Андрей, когда мы оба синхронно зеваем.
— Завтра можно и сегодня тоже, когда выспишься. А еще можно прислать мне селфи, но лучше в трусах.
Он снова смеется, обещает «подумать, что можно сделать», желает мне хороших снов — и мы одновременно выключаемся.
[1] Музыкальное сопровождение: «Mariage D'Amour» от Richard Clayderman
Глава четвертая: Сумасшедшая
Мой будильник срабатывает в шесть тридцать.
Даже в выходные я встаю рано, потому что всегда делаю тридцатиминутную зарядку и не люблю тратить время на сон.
Сегодня воскресенье, так что будет вторая часть Марлезонского балет, и папины друзья-олигархи разъедутся только ближе к вечеру. Но я свою часть работы выполнила: помогла маме с готовкой, и ей останется только накрыть на стол, а со всем остальным справится посудомоечная машина.
Отсюда до столицы добираться либо на электричке, либо на такси. Но лучше, конечно, на машине, которой у меня нет, потому что машину я хочу купить себе сама, не на деньги родителей. Это мой личный вызов себе. Конечно, с моей зарплатой и маленьким дополнительным заработком самый потолок — какая-нибудь бЭушная китайская малышка, но зато это будет мое первое большое достижение.
Надеюсь, первое из многих.
После растяжки и проверенного временем комплекса упражнений на все группы мышц бегу в душ, переодеваюсь в сарафан, собираю еще влажные волосы в пучок на макушке и выбегаю вниз.
Надо же, не одна я не сплю в такую рань.
Миллер, в одних шортах, с полотенцем на шее, выходит из-за дома. У нас хорошая дача, отец вложил в нее много денег и сил, так что есть и бассейн, и даже небольшая баскетбольная площадка на одно «кольцо».
Я прикладываю ладонь козырьком ко лбу и невольно задерживаю взгляд на этом, прости господи, мудаке.
Природа на нем явно не отдыхала.
Вообще нигде. Уверена, что даже там, где права только у жены, все в порядке и с размером, и с формой, и с ТТХ[1].
Впервые я увидела Миллера на своем восемнадцатилетии, по случаю которого отец устроил большой праздник и пригласил много «нужных» людей. Сколько лет уже прошло, а Миллер, гад такой, становится только краше.
Дориан Грей во плоти.
А если серьезно, то это как раз тот случай, когда годы мужика не просто красят, а выдерживают, перчат, обильно поливают тестостероном и подают на блюде. Правда, с табличкой: «Не тронь — убьет!»
Он очень высокий — я макушкой еле до плеча.
Смуглый всегда — и это точно не солярий, а вот такая порода.
Длинные ноги, здоровенные волосатые ручищи, широкие плечи, полный комплект «кубиков», крепкая шея и твердая квадратная челюсть.
Жеребец-тяжеловоз чистых кровей.
На груди — заметная, но ухоженная поросль, на которой до сих пор блестят редкие капли воды. И даже два длинных симметричных шрама до середины живота его не портят. Скорее, совсем наоборот.
Вся правая рука забита «в черную»: какая-то картина «маслом» с готическим собором, кладбищенскими крестами, полнолунием, призраками и черепами. Рисунок сползает даже на внешнюю сторону ладони и пальцы. Помню, что и на спине у него какое-то произведение искусства: приколоченная к кресту какая-то хищная мерзость. Если честно — та еще жуть, но красивая.
Миллер замечает мой взгляд и подходит ближе.
У него очень светлые глаза, почти серебро с нотой синевы. Но зато темные густые ресницы и выгоревшие на солнце темно-русые волосы: выбритые рисунком виски, выбритый до середины затылок и собранный неаккуратной петлей хвостик.
Грубый стальной браслет на запястье, на безымянном пальце правой руки — кольцо из какого-то чёрного металла. На мизинце — кольцо «под дубовую кору».
Если быть совсем честной, то Миллер — самый красивый мужик из всех, которых я встречала. И он абсолютно вписывается в мой идеальный идеал.
Но все это не имеет значения, потому что: женат (а зачем мне этот геморрой), мудак (и это уже не исправить) и у меня от него вообще ничего и нигде не ёкает.
Спасибо тебе, моя дорогая система безопасности, что бережешь меня от вот таких «подарков судьбы».
— Доброе утро, Зай, — улыбается одними губами.
Взглядом сверху вниз и снизу-вверх. Прищуривается. Проводит языком по губам.
— Доброе, Марк Игоревич, — улыбаюсь в ответ. — Головушка бо-бо?
— Да ну, нормально культурно посидели. Мы же приличные люди, в щи не набираемся. Ты чего так поздно спать легла? — Шаг вперед, легкий наклон корпуса в мою сторону. — Неужели бессонница?
Я совершенно спокойно могу переносить его близость.
В моей жизни были парни, были взрослые мужчины и, хоть все они явно уступали этому Бармаглоту, у меня всегда была к ним хотя бы симпатия. Была даже любовь. Желание опять же.
А тут — вообще никак.
И слава богу.
— Приятно и с пользой проводила досуг.
— Читала Азбуку? — иронизирует Марк.
— Нет, сидела на сайте знакомств, — закладывая руки за спину, хвастаюсь я.
Миллер распрямляется, внимательно изучает мое лицо. Видимо пытается понять: вру я или снова просто прикалываюсь. Сколько помню наше общение — это всегда было что-то вроде «Ну, погоди»: он подкатывает, я щелкаю его по носу, потом он врубает игнор, я творю какую-то хрень, и он героически меня из нее вытаскивает. И так по кругу.
— Ты это сейчас серьезно, Заяц?
