— Они у него прекрасно держатся, — язвит зараза. — Лично проверяла.
— Так и мои вроде тоже прошли твой тест-драйв, — скалюсь, делая шаг вперед.
— Было бы что вспоминать.
— В самом деле.
— Ты — долбоеб, — спокойно, с лицом, как у удава.
— А ты похожа на Пеппи Длинный чулок. Кофе будешь? — Киваю на пакет со вкусняшками для нее.
— И тирамису есть? — У Зайца тут же загораются глаза.
— Ага.
— Тогда буду все! — И вприпрыжку несется по коридору, вообще забыв о больной руке. — В постель принесете, Бармаглот? Можно даже с голым торсом.
— Да я и совсем голым могу, — мрачно усмехаюсь ей в спину.
Пока Заяц где-то в комнате, я немного хозяйничаю у нее на кухне: часть десертов выкладываю на большую тарелку, часть делю пополам и прячу в холодильник. Кофе ей в термосе, себе делаю чай с лимоном — его Заяц хранит в специальной лимоннице, на почти пустой полке холодильника. Такое чувство, что она вообще неделю не выходила из дому, но язык не повернулся попросить помощи, потому что она зачем-то удалила мой номер.
Ничему не учится.
Может, и правда переложить через колено и всыпать?
Не зря же от деда-прадеда нас всех так воспитывали.
Но эта мысль испаряется из моей головы сразу, как только захожу в спальню.
Как Зая и просила — без толстовки, в джинсах, правда, с на хрен расстёгнутой ширинкой. Вроде все эти сопливые девочки прутся, когда у мужика торчит резинка трусов с логотипом известного бренда. На мой взгляд — хрень какая-то, но у Зайца тут же загораются глаза.
— Вы это куда? — спрашивает она почти искренне удивленно, когда передаю ей поднос с тарелками и чашкой и начинаю взбивать подушку рядом с ней. — Я еще не готова впускать вас в свое личное пространство, Марк Игоревич.
Приподнимаю бровь — точно не готова?
Она проводит пальцем по верхушке тирамису, сует его в рот и выразительно облизывает.
— Зая, ты дрянь.
Алиса пожимает плечами, возится, но все-таки находит силы бросить в меня подушкой, выразительно указывая взглядом на противоположную сторону кровати.
Ок, не вопрос.
Я сажусь напротив и беззлобно рыкаю, когда Заяц многозначительно вытягивает ноги поверх моих. Снимаю ее пушистые мягкие носки, сжимаю ступни в ладонях — они у нее совсем крохотные, как у тех японских красавиц, которым ради этого с детства надевали на ноги деревянные колодки.
Провожу пальцем по ее пятке — Заяц пищит и чуть не опрокидывает на себя чашку с кофе.
— Удобно устроились, Бармаглотище? — спрашивает, глядя на меня так, словно собирается начать деловые переговоры.
— Абсолютно комфортно, хотя без трусов было бы лучше.
— Ох уж эти кобелиные заморочки, — фыркает Заяц.
— Ох уж эти маленькие стеснительные Лолиты, — передразниваю ее. — Ты же видела меня голым, Зай.
— Может, вид вашего… шланга нанес мне глубокую моральную травму! — Она еле прячет улыбку в край одеяла.
Так что ржу за двоих — от всей души.
— Заяц, спасибо за лестную метафору, но я как бы на природу не жалуюсь и…
Она так резко вскидывает руку, что снова чуть не опрокидывает кофе. Как маленькая старушка что-то ворчит под нос, возится, устраиваясь поудобнее и, наконец, садится почти ровно, окружив себя подушками, как спиной трона.
— Пока наш разговор не перешел в плоскость физиологии, Марк Игоревич, нужно кое-что обсудить.
— Уууу, — не могу удержаться, чтобы не поддеть ее внезапный строгий тон. — Настоящая строгая училка. Я бы тебя поимел в подсобке в перерывах между физикой и биологией.
— Включите мозги, Бармаглот.
— Не могу, Заяц. Постель — не самое лучшее место для важных разговоров.
— Тогда мне придется послать вас на хер, — мило улыбается Алиса. — И подождать, пока у вас закончится спермотоксикоз. Только тогда, Марк Игоревич, разговор уже может быть не актуальным.
Хоть мы с ней как обычно пикируемся, в этот раз где-то во всем этом сквозит серьезная нота.
Так что делаю серьезную рожу, но все-таки позволяю себе «слабость» массировать ступню Зайца.
Видеть ее довольную мордочку — просто тупо приятно.
— Все, я весь внимание, Хрустальная донна, — отвешиваю шутовской кивок.
— Господи, Бармаглотище, ты и без цитирования Булгакова самый шикарный мужик в моем окружении! — смеется Алиса. Потом откашливается в кулак и, сделав глоток кофе, серьезно заявляет: — Если вы, Марк Игоревич, избавитесь от своей кикиморы, то я готова вступить с вами в сексуальные отношения без взаимных обязательств.
Эээээ…
Чё?
Глава пятьдесят пятая: Сумасшедшая
Когда на меня вылетел тот алкаш на «БМВ», я поняла, что выражение «вся жизнь пронеслась перед глазами» взято не с потолка.
Потом, позже, в травмпункте, где меня осматривали и ощупывали, делали снимки и «цементировали» мои несчастные пальцы, я вдруг поняла, что в моей жизни нет вообще ничего. Ну, в том смысле, что я все время жду какого-то удобного момента, какого-то идеального мужика, правильную обстановку. В общем, как сказала бы Танян — страдаю херней.
И что если бы та машина вылетела на дорогу не так удачно, я бы давно лежала в земле, вся такая красивая, наряженная в свадебное платье и абсолютно никому не нужная.
И вот тогда что-то в моей голове заработало очень-очень быстро, буквально, как электронные часы на бомбе замедленного действия из фантастического фильма.
Захотелось просто… хотя бы чего-то.
Не большой и чистой — возможно, я принадлежу к тому проценту людей, которые так и не находят настоящее чувство — но хотя бы нормального мужика, который будет обо мне заботиться, помнить, какие сладости я люблю, забирать меня пьяную в дым, если мы с подругами перебрали. И которому будет не все равно — пристегнулась я в машине или нет.
