– Приходится, – ответила девушка, присаживаясь на самый краешек указанного аббатисой табурета и прижимая к себе Эльфанор. Девочка на руках у Герты никогда не плакала. Всегда лежала тихо, обратив распахнутые глаза на лицо матери. Герте приходилось сдерживать себя, чтобы не искать в этих не по возрасту больших глазах отсвета болотных огней, который она видела в других глазах, слишком похожих на эти. – Достопочтенная, мне – и тому, что со мной, – нет места в этих стенах.
– Это тебе кто-то сказал? – быстро, остро спросила аббатиса.
– Нет нужды говорить. Нет, никто не сказал мне неприветливого слова. И все же это правда. Со мной в мирную святую обитель вошла тень зла.
– К миру мы можем только стремиться. Святость не нами дается, – возразила аббатиса. – Если уйдешь отсюда, куда ты пойдешь? Лорд Нордендейла…
Герта поспешно подняла руку:
– Достопочтенная, он был добр ко мне, хотя имел полное право воткнуть мне клинок в горло. Я навлекла на него беду, с какой редко сталкиваются люди нашего рода. Ты знаешь мою историю – как я призвала для мести созданий, полных черной скверны, и завлекла его в их сети.
– А потом сама же его отбила, – медленно закончила аббатиса. – И это когда еще верила, что это он тебя опозорил?
– Да. Но что это меняет? Если бы я обратила против него свой клинок, дала чистую смерть, была бы в своем праве, не так ли? – Давний позор и ненависть на миг заполнили ее память. – Но никого, как бы ни был велик его грех, нельзя предавать Древнему злу.
– Он не держит на тебя обиды. Нет, он даже почитает тебя за твою доблестную битву против позора. Этот Тристан говорил со мной перед отъездом, и после того разве не присылал он двух гонцов с известием, что отчасти добился цели, возглавив оставшихся без предводителя людей Нордендейла, принес им мир и подобие надежды и приглашает тебя по всей чести стать его женой? Он сильный человек – суровый иногда, но в глубине души верный, как его меч. Что же? Ты отправишься к нему?
– Только не к нему, достопочтенная. Он едва вступил в права владения. Как он ни силен, ни доблестен, невеста с подменышем у груди навлечет на него поток бед, и эти беды обойдутся с ним, как бурная река с брошенным в нее камнем. Нет, я не пойду в Нордендейл. И я покорнейше прошу тебя, достопочтенная, не посылать известий лорду Тристану. Если же сюда снова заедут его гонцы или он сам, скажи, что я ушла к своему народу.
– Ты говорила, что у тебя никого не осталось, – резко ответила аббатиса. – Здесь не место лжи, даже ради доброй цели.
– Госпожа моя аббатиса, я собственными поступками отрезала себя от сородичей. Если же по правде, я пойду туда, где мне, пожалуй, самое место.
– В Пустыню? Это значит – на смерть. Искать смерти по своей воле – тоже грех.
Герта покачала головой:
– Нет, желай я вступить на эту дорогу, ушла бы по ней много месяцев назад. Я ищу не смерти, а ответа. Если поиски уведут меня в чужие места, пусть будет так.
– Их пути никогда не станут нашими. Ты подвергаешь опасности не только тело.
– Госпожа, я и раньше подвергала себя опасности. И сейчас меня ждет бой. Или ты думаешь… – Лицо девушки раскраснелось, глаза горели, как у нацелившегося на добычу охотничьего сокола. – Ты думаешь, я не должна биться за эту маленькую жизнь, принадлежащую только мне? Есть злые места, оставшиеся от времен, когда эта земля еще не знала нашего рода, но есть и места добра и покоя. И не учат ли целители, что малая частица ядовитой травы порой лечит болезнь, вызванную этой самой травой или ее подобием? Я буду искать исцеления, даже если на поиски уйдет вся жизнь.
Аббатиса долго не отвечала. Она вглядывалась в лицо Герты, словно стремилась сквозь кожу и кости проникнуть в мысли под черепом.
– Тебе решать, – медленно произнесла она. – Мы не используем чуждые Силы, но иногда Пламя дарует нам подобие прозрения, как Мудрые видят будущее в гадальной Чаше. Не знаю почему, но я верю, что, если есть средство снять это Проклятие, ты найдешь путь.
– А если явится лорд Тристан?
Герта перевела дыхание. Она никак не ожидала таких слов от этой женщины, вся вера которой отрицала связь с другими, древнейшими обрядами.
– Он услышит правду. Что за принесенное тобой дитя предстоит побороться и что ты ушла в бой, а куда, мы не знаем. Как он примет это известие, я не могу предсказать. Это уж ему решать. Я не могу благословить твоих поисков, но если служительница моей веры может желать добра другой, я желаю тебе добра, госпожа Герта. Ты отважна, воля твоя – как стальной клинок, может быть потертый от сражений с миром, но еще светлый и острый.
Лорд Тристан оставил тебе коня – я советую тебе взять его, что бы ни говорила твоя гордость. И еще мы дадим тебе вьючного пони – их много привели сюда беженцы, и хозяева иных не выжили, а их родные не пришли забрать свое добро. Припасы и снаряжение на дорогу выбери сама в наших кладовых.
И… – Аббатиса снова помедлила. – Я напутствовала тебя добрыми пожеланиями. Добавить к ним святые реликвии я не могу – там, куда ты направляешься, они будут больше помехой, чем подмогой. И я не спрашиваю, в какую сторону ты отправишься, только посоветую не ехать большой дорогой, потому что в стране неурядицы и на беззащитного путника найдется много разбойников.
– Госпожа аббатиса, о таких щедрых дарах я не смела и мечтать. – Герта встала. – И может быть, самый великий дар – что ты не сказала: «Не ходи, все бесполезно!»
Легчайшая тень улыбки тронула губы аббатисы.
– А скажи я так, начни заламывать руки, прибегни я к власти, которой у меня нет, потому что ты не принадлежишь к моим дочерям, разве ты бы послушала? Нет, я верю: ты все обдумала и твердо решила, что таков твой долг. Да будет так. Все мы выбираем свою дорогу, и, бывает, куда менее обдуманно.
Герта застыла, выпрямив плечи. Эта женщина, сложись обстоятельства по-другому, могла бы стать ей другом. На краткий миг ей подумалось, каково быть «дочерью» в этой обители мира. Но мысль мелькнула и исчезла. Она повторила старинное прощание уходящей в путь гостьи:
– За пищу и приют под этой крышей я приношу благодарность и благословение. Да будет судьба добра к этому дому, из которого я пускаюсь в путь.
Аббатиса чуть склонила голову:
– Ступай с миром, госпожа Герта. И чего ищешь – найди.
И она, хоть и отказалась на словах дать девушке благословение Пламени, подняла все же руку, начертила в воздухе какой-то знак.
Затем Герта с Эльфанорой покинули мирную обитель. Аббатиса и в самом деле не поскупилась. Лошадь, на которой ехала теперь Герта, одетая в широкие, как юбка, охотничьи штаны из оставленных беженцами припасов, была той самой, на которой ее привез сюда Тристан. Она не отличалась красотой, была невелика ростом – наверняка сказывалась кровь диких горных скакунов. Но путешественники для трудных дорог охотно выбирали именно таких.
За ней в поводу шел низкорослый конек с набитыми переметными сумками. На поясе Герты висел меч-кинжал, найденный в оружейной кладовой. Еще она прицепила к седлу короткое копье для охоты на вепря с острым как игла наконечником. Эльфанор устроилась в плетеной колыбельке за спиной у матери, которой, чтобы управляться с животными, нужны были обе руки.
