Девочка ступает в прихожую. Там холодно, в темноту уходит длинная вереница дверей. Стены на ощупь холодные и влажные, Лампёшка проводит по ним пальцем, на нём остаётся белый налёт. Мисс Амалия тут же шлёпает её по руке.
— А ну не трогай! Что о тебе подумают?
Женщина в чёрном не смотрит ни на Лампёшку, ни на её палец. Она берёт письмо из рук учительницы и рассеянно уходит с ним куда-то в глубь дома.
— Я передам хозяину, — говорит она, — когда он вернётся. Но сейчас его нет. И вы явились не вовремя.
— Может, и не вовремя, — разносится по коридору голос мисс Амалии. — Но я оставляю эту девочку здесь, под вашей опекой… миссис…
— Марта, меня Мартой зовут.
Она сердито указывает посетителям на выход, но мисс Амалия ещё не договорила.
— И я уверена, уважаемая Марта, что у вас найдётся, чем её накормить и куда уложить. Не так ли? И, возможно, какая-нибудь одежда, потому что у девочки в гардеробе одни лохмотья. Стыдиться тут нечего, но и любоваться, конечно, тоже не на что. Сможете устроить?
Марта удивлённо смотрит на неё:
— Вы что, собираетесь…
— Одним словом, всё изложено в письме. Поручайте ей побольше, она справится, от работы ещё никто не умирал.
— Не нужна мне никакая девочка. Что мне с ней делать?
— Ну как же… — Мисс Амалия проводит взглядом по потолку. Всё в паутине, в углах черным-черно. — Лишняя пара рук вам явно не помешает. Разве нет? Будет вам подмога с… генеральной уборкой, скажем так.
Марта гневно вспыхивает.
— Это не то, что… Это из-за того, что…
— Меня это совершенно не касается… — Мисс Амалия жестом показывает на пыль, грязь, потрескавшуюся плитку под ногами. — Мне всего лишь показалось, что тут будут рады любой помощи.
— Всё, всё свалилось на мои плечи! — Голос Марты срывается. — Все сбежали, никто тут не задерживается, а уж теперь и…
Из глубины коридора опять доносятся те же звуки. То ли плач, то ли лай, то ли… что?
Лампёшка проверяет, не выпал ли из кармана осколок маминого зеркала. Она проводит по нему пальцами. Нет, мама! Нет-нет! Здесь я оставаться не хочу.
Марта делает пару шагов по направлению к звукам.
— Довольно! — кричит она. — Ленни, приструни их! — Воцаряется тишина, и экономка, тряся головой, возвращается к посетителям. — Я же говорю вам: вы не вовремя! — По её щеке стекает злая слеза. — Мне ещё переодеться надо, не в этом же идти на похороны! — Она кивает на свой замызганный фартук. — И помощи ни от кого не дождёшься!
— Так вот же! — радостно восклицает мисс Амалия. — Эмилия как раз и поможет. Она послушная девочка.
Учительница похлопывает Лампёшку по плечу.
— Я уверена, ты здесь приживёшься, Эмилия. Семь лет пролетят как один день.
— Что?! Какие ещё семь лет? — Марта переводит взгляд с Лампёшки на учительницу.
Хоть Лампёшка и терпеть не может мисс Амалию, сейчас ей больше всего хочется прижаться к учительнице всем телом и попросить забрать её с собой, обратно, в чистый дом с ласковым котом.
— Но если здесь живёт чудовище, — тихонько говорит она, — оно же меня съест?
Мисс Амалия добродушно смеётся, смех эхом отражается от стен.
— Ты и вправду ещё ребёнок, Эмилия. Работай, не ленись, и все страхи улетучатся. — Она поворачивается к двери. — Можете меня не провожать, — говорит она Марте, которой и в голову не приходило её провожать. Учительница бросает последний взгляд на Лампёшку. — А ты, девочка, можешь меня не благодарить. Не ради этого стараюсь…
Она открывает дверь и выходит на крыльцо. На мгновение на плитку прихожей падает закатный луч и выхватывает тысячи кружащихся в воздухе пылинок. Потом дверь захлопывается.
Девочка оборачивается, но Марты уже нет. Лампёшка осталась одна. Она понятия не имеет, что ей делать, куда идти.
Часть 2. Чёрный дом
Похороны Йозефа
Лампёшка шагнула в первую попавшуюся приоткрытую дверь. Кухня — просторная, тёмная и не очень чистая. Никого здесь нет: ни чудовища, ни Марты — ни души. В печке горит огонь, от него слабо веет теплом, потолок низкий, с чёрными грубыми балками. Куча немытой посуды — на столе, у раковины, даже на полу. Наверное, надо её перемыть и расставить по местам, ведь это её работа. Начать, что ли? Или подождать? Чем раньше начнёшь, тем быстрее пролетят семь лет.
Какое-то время Лампёшка стоит, переминаясь с ноги на ногу. Ничего не происходит. Никто не появляется.
Лампёшка кладёт наволочку со своими вещами на стул, берёт со стола чашку и подходит к раковине. Её глаза уже ищут кран, чайник, тазик, но тут за спиной скрипят половицы и на кухню заходит Марта. Обе они вздрагивают от испуга. Лампёшка роняет чашку, и та, с отбитой ручкой, подкатывается прямо к ногам Марты. Лампёшка закусывает кулак:
— Ой, простите, пожалуйста! — Мисс Амалия словно брюзжит ей в ухо: «Что о тебе подумают?» — Я… я хотела помыть посуду…
Экономка непонимающе смотрит на Лампёшку, будто совершенно забыла о её существовании.
А она и забыла. Она меряет кухню шагами и бормочет себе под нос. Ребёнок на кухне, откуда ни возьмись! Можно подумать, за день на неё мало всего свалилось! Сперва этот ночной вой, потом пригоревший завтрак, и никого, кто бы решился подняться в комнату наверху. А сама она боится, а Йозефа больше нет… Как же она теперь, без Йозефа? А сейчас вот ещё и девочка появилась откуда ни возьмись, белая как полотно, с посиневшей щекой и с наволочкой этой…
— Так я помою посуду? — спрашивает девочка.
Ещё чего не хватало!
— Ах, не до тебя мне! Я всё тебе расскажу, но не сейчас. Не сегодня. Сегодня нам надо… надо… — Марта хочет присесть, но не садится, хочет расплакаться, но не плачет. Уж лучше рассердиться.
— Ну же, девочка, чего стоишь? Вон из моей кухни и живо к себе в комнату! — Она толкает Лампёшку к двери.
— Мисс, я не знаю, где моя комната.
— Марта! Мартой меня зовут!
— Марта.
— Да… откуда тебе знать? — Марта раздражённо взмахивает рукой. — Наверх по лестнице, вторая дверь налево… нет, третья, возьми себе лучше ту комнату — там постелено. А теперь c глаз долой, нам надо… мне ещё надо переодеться. Чего застыла?
Деревянные ступени скрипят, третья дверь слева тоже. Лампёшка заходит в свою комнату и оглядывается. Здесь холодно и слегка пахнет плесенью. Стул, столик, шкаф.
