— С ума сошла? Немедленно спускайся! — кричит она. — Нет! Не надо, не шевелись. Не разжимай руки, а то сломаешь себе что-нибудь!
А что Лампёшке ещё остаётся? Только висеть.
— Добрый день, мисс, — бормочет она.
У неё сводит пальцы, долго ей не продержаться.
Своими длинными руками мисс Амалия пытается сквозь прутья решётки поймать Лампёшку за ступню. Она хватается за башмак, и девочка испуганно вопит — так учительница стащит её вниз. Та тут же отдёргивает руку.
— Эй! — Мисс Амалия тревожно сотрясает решётку ограды. — Поможет нам кто-нибудь? Меня кто-нибудь слышит? Глупая девчонка! Глупая, неблагодарная девчонка! А я ещё принесла тебе кое-что, теперь придётся оставить у себя. — Учительница мечется за решёткой, как тигр в клетке. — Что же тут всё-таки за прислуга! Такая расхлябанность, такая распущенность — это я и в прошлый раз заметила. Знаешь, Эмилия, у меня прямо руки чешутся надавать тебе тумаков. Почему же никто не идёт? Люди!
Лампёшкины пальцы так болят, что мочи нет. Она бросает взгляд вниз: под ногами ничего, на что можно приземлиться помягче.
«Что ж, мне конец, — думает она. — Мама, лови!» Она зажмуривается.
— Ну давай же, — раздаётся у неё за спиной. — Падай, не бойся.
И она начинает падать, но вдруг её башмаки во что-то упираются… плечи в кожаном плаще… Ник! Он крепко держит её за лодыжки. Лампёшка, с дрожащими руками, красными саднящими ладонями и растопыренными пальцами, сползает вниз. Ник подхватывает её, спускается по приставленной к забору деревянной лестнице и мягко ставит на землю. Лампёшка переводит удивлённый взгляд с лестницы на Ника. Он-то откуда здесь взялся?
— Ну наконец-то! — Мисс Амалия нетерпеливо барабанит по решётке. — Я уже полчаса тут зову на помощь. Вы что, спите на службе?
— Цела? — тихонько спрашивает Ник.
Лампёшка кивает и вытирает ладони о платье. На ткани остаются следы ржавчины, ошмётки краски и кровь.
— Повезло тебе, Эмилия, хоть ты этого и не заслуживаешь. Сломай ты что-нибудь, глядишь, и научилась бы чему. Ты хоть поблагодарила этого господина как положено?
— Спасибо, — бормочет Лампёшка. Она и правда рада, что цела.
— Да не за что, — отвечает Ник, вынимает из кармана связку ключей и показывает Лампёшке. — Захочешь выйти за ворота, — шепчет он ей на ухо, — просто загляни в плотницкую и попроси.
«Куда?» — удивляется Лампёшка.
— Эй! — Мисс Амалия опять трясёт решётку. — Вы открывать-то собираетесь?
Платья
Всё как в прошлый раз: Лампёшка вновь шагает по дорожке между изгородей, чувствуя у себя на плече прохладную ладонь мисс Амалии. И вновь стоят они вместе на крыльце Чёрного дома, а из коридора доносятся лай и крики, звук приближающихся шагов, и удивлённая Марта с примятыми после дневного сна волосами открывает дверь. Видно, что Марта тоже недоумевает: опять?
— Вы, конечно, и не подозреваете, — тут же начинает мисс Амалия, — что творится за вашей спиной… — Она проталкивает Лампёшку мимо Марты в коридор.
— Я спала, — отвечает Марта. — Я каждый день в это время ложусь отдыхать.
— И ей это, разумеется, прекрасно известно. Кухня там? Отлично.
Марта идёт следом за ними:
— Что случилось, Лампёшка?
Лампёшке внезапно делается стыдно. Ей нравится Марта, не надо было её бросать.
— Эмилия пыталась сбежать, — громко сообщает мисс Амалия. — Сегодня не среда, так что, насколько я понимаю, у неё не выходной. Да и работу она не закончила, это ясно.
Учительница оглядывает кухню: грязная посуда, неубранный стол, пахнет мокрой собачьей шерстью.
Марта хватает со стола чашку, но останавливается.
— Если Лампёшка хочет уйти, пусть уходит, — говорит она. — Здесь не тюрьма.
— Может, и не тюрьма, — отвечает мисс Амалия. — Но вы отвечаете за эту девочку. Придётся мне доложить о случившемся.
— Неужели?
— Да. В том числе, со временем, и господину Адмиралу.
— Докладывайте, докладывайте.
Лампёшка пытается поймать взгляд Марты и дать ей по- нять, что она просит прощения, но Марта на неё не глядит.
— А теперь о том, зачем я, собственно, пришла… — Мисс Амалия отодвигает тарелку и пару чашек и кладёт на стол коричневый свёрток. — Надо бы мне просто унести его обратно, Эмилия, потому что ты этого не заслуживаешь. Но не такой я человек. Разверни-ка!
Лампёшка медлит, и учительница сама разрывает бумагу. В свёртке оказывается стопка одежды из тёмно-коричневой клетчатой ткани. С белыми воротничками и пуговицами.
У Марты на лице написано возмущение:
— О нет, что вы! Не нужно, я сама уже начала кое-что…
Мисс Амалия берёт верхнее в стопке платье и прикладывает его к Лампёшкиным плечам. Платье явно велико.
— Начать любой может, — говорит она, улыбаясь. — Но засчитывается нам только то, что удалось закончить, не так ли?
По вечерам Марта садилась за шитьё, Лампёшка это видела, но не знала, что она шьёт и кому. Какая Марта добрая! Лампёшке ещё никто никогда не дарил нового платья. А тут — сразу столько! Она проводит рукой по тёмно-коричневой ткани, та царапает её в ответ.
Мисс Амалия отталкивает руку девочки.
— Не замарай! Давай, раздевайся. — Она улыбается ещё шире. — Мужчин тут нет, уважаемая Марта наверняка не против.
Марта не отвечает улыбкой на улыбку.
Мисс Амалия бросает Лампёшкино платье, всё в пятнах крови и ржавчины, на спинку стула и натягивает ей через голову новое. Ткань грубая и жёсткая, девочка тонет в тёмном клетчатом балахоне.
Марта поднимает один из болтающихся рукавов и натянуто улыбается:
— В него и две таких девочки влезут.
— Ничего подобного! — Мисс Амалия берёт другой рукав и подворачивает манжет. — Дети в таком возрасте быстро растут. Конечно, при условии, что их прилично кормят.
— Об этом можете не беспокоиться, — Марта вытягивает рукав ещё сильнее. — Она просто щупловата для своих лет.
— Это уж точно.
Лампёшка переводит взгляд с одной женщины на другую: обе вцепились в её рукава и оглядывают её, будто телёнка на базаре.
— Помню, как она дрожала тут в коридоре, — внезапно разражается смехом мисс Амалия. — Боялась чудовища!
Лампёшка вздрагивает и чувствует, что Марта тоже напряглась.
— И чем же всё кончилось, Эмилия?
— У-у… — тянет Лампёшка. — Ну…
Марта отпускает рукав и отворачивается к раковине.
