Дома, где не осталось мебели. Неужели они всё забрали?
Ах, не страшно, сидеть можно и на ящиках, а есть — с дощечек, она поищет на пляже. Когда вернётся домой и всё будет как прежде. Когда скажет папе правильные слова и он перестанет на неё сердиться. Когда придумает, какие слова — правильные.
В другой руке под простынёй Лампёшка сжимает осколок.
— Мама, я не знаю, как всё исправить.
— Тс-с-с! Спи, милая. Завтра — новый день.
В темноте раздаётся шорох, и Лампёшке на ноги прыгает кто-то тяжёлый. Кот мягко ступает прямо по телу девочки, ложится и прижимается носом к её здоровой щеке. К счастью, мылом от него не пахнет, пахнет просто котом. Урча, он устраивается поудобнее, и она чувствует щекой его тепло и мягкую шёрстку — всю долгую бессонную ночь.
Мама была права: наутро наступает новый день.
— Когда мне можно домой?
Лампёшка сидит за обеденным столом, перед ней на тарелке — маленькие квадратные бутерброды. Аппетита у неё нет.
— Домой? — Поверх чашки с чаем мисс Амалия бросает взгляд на Лампёшку и её распухшую щёку и качает головой. — Хорошо, что ты наконец оттуда вырвалась.
Девочка пытается прикрыть щёку ладонью.
— Но когда мне можно…
— У меня назначен приём в мэрии, чтобы это обсудить.
— Что обсудить?
— Что нам с тобой делать. Куда тебя лучше всего пристроить.
— Я домой хочу.
— Будут учтены интересы всех причастных. В первую очередь твои, разумеется.
— Я домой хочу.
— Ребёнок не всегда хочет того, что для него лучше, — говорит мисс Амалия, аккуратно надкусывая квадратный бутерброд.
Как только учительница уходит, Лампёшка подбегает к зеркалу в ванной и рассматривает себя. Синяк, конечно. Уже слегка позеленел по краям, а посередине щека красная и опухшая. Ну и хорошо. Хорошо, что она не дома. Что папе не приходится это видеть.
— Я очень зла на твоего отца, — раздаётся у неё в голове мамин голос.
— Да, но, мама, — возражает Лампёшка, — он не хотел.
— Ах, не хотел?!
— И ему наверняка стыдно.
— Надеюсь, он обливается слезами от стыда, — сердито говорит мама. — Бедная моя девочка! Бедная твоя щека!
Под ногами крутится кот. Лампёшка сажает его к себе на колени и гладит, гладит всё утро, гладит так, что его тёплая шерсть потрескивает.
Мисс Амалия возвращается в приподнятом настроении. Она принесла письмо, которое всё разъяснит. Учительница раскрывает листок бумаги и кладёт его на стол перед девочкой:
— Вот, посмотри. Всё отлично устроилось.
Она снимает шляпку и уходит с ней в прихожую.
Лампёшка сидит, уставившись на белый лист с чёрными буквами, и наглаживает кота у себя на коленях. Немного погодя чайник на кухне начинает петь, и вскоре мисс Амалия входит в комнату с чайным подносом.
— Ну, детка, что скажешь?
— Когда мне можно домой?
Учительница ставит поднос на стол.
— Там же всё написано.
Лампёшка чувствует, что краснеет. Она наглаживает кота ещё сильнее и упирается взглядом в стол.
— Ах, да! — спохватывается мисс Амалия. — Ну конечно, ты ведь совсем недолго в школу ходила… М-да, теперь уж ничего не поделаешь.
Она берёт письмо.
— Так и быть, прочту тебе.
Лампёшка хочет слушать, но не может. Она думает обо всём подряд: о сегодняшнем дне, о прошлом, о тех двух неделях в классе, в тесном душном кабинете, много лет назад, где она тоже не понимала, что ей говорят, и только ужасно боялась. Как сейчас. Когда же её всё-таки отпустят домой?
— Пять тысяч долларов, — внезапно доносится до неё голос учительницы. — Даже с лишком. А пять тысяч за ваши вещички никто не даст.
Вздрогнув, Лампёшка выпрямляется на стуле. Кот возмущённо спрыгивает на пол.
— Пять тысяч?.. У нас и близко столько нет!
— Конечно, нет, — соглашается мисс Амалия. — И ни у кого нет. Поэтому их придётся отработать, тут уж ничего не попишешь. Но работать-то ты можешь?
— А что мне нужно будет делать? Где работать? Не… не дома?
— Нет, это невозможно. Нет, конечно.
— Здесь? У вас?
— Здесь? — Мисс Амалия разражается смехом. — Придёт же такое в голову! Конечно, нет. Я же объясняю: всё устроилось. Ты будешь работать в усадьбе господина Адмирала.
— Где-где?
— В Чёрном доме, недалеко от города, — знаешь, поди. Удачное совпадение: как раз вчера оттуда приходили и спрашивали, нет ли…
— В Чёрном доме?
Лампёшке вспоминается считалочка, которую она когда-то слышала на рынке. Дети прыгали через скакалку и припевали:
Чёрный дом, жуткий дом,
Чудовище есть в доме том…
— Но там ведь живёт чудовище!
— Что за чушь! — Мисс Амалия принимается разливать чай. — Господин Адмирал — чрезвычайно уважаемый человек. Чрезвычайно. Иначе мы никогда не определили бы в его дом ребёнка. — Она пододвигает к Лампёшке расписанную цветами чашку. — Ну же, детка, не хмурься. То, что девочка твоего возраста поступает на работу, — самое обычное дело, не так ли? К тому же я выхлопотала тебе выходной — полдня по средам после обеда, очень даже неплохо, можешь меня поблагода…
— Но сколько мне придётся там жить?
Мисс Амалия начинает подсчитывать.
— Предположим, тебе будут платить по доллару в день, выходит пять тысяч дней. Но если ты хорошенько постараешься со своей стороны, а твой отец — со своей, то получается уже половина. А половина — это всего лишь…
Она смотрит на Лампёшку так, словно та снова сидит за партой. Но Лампёшка не смогла бы решить эту задачку, даже если бы в её голове не творился такой кавардак.
— Две с половиной тысячи дней!
— Но это ужасно долго, — лепечет Лампёшка
— Всего семь лет.
Семь лет? Ужасно, невыносимо, бесконечно долго!
Мисс Амалия размешивает сахар, позвякивая ложечкой.
— Ничего, они пролетят одним мигом, конец уже виден.
Но, как Лампёшка ни глядит, всё, что она видит, — это бесконечная вереница дней. Дней без отца, без маяка, без всего, что ей знакомо. В доме, где живёт чудовище. Она отодвигает чашку и качает головой.
— Я не смогу.
— Придётся, детка. — Мисс Амалия аккуратно складывает письмо и кладёт его в конверт. — А теперь допивай чай и собирайся, сразу и отправимся.
