Голос Агаты, раздающийся в трубке, сообщает, что нет еще половины сотрудников, как и Миронова, волноваться пока рано, но если я не окажусь на рабочем месте через десять минут, то, однозначно, опоздаю.
Смотрю в окно, понимая, что совсем не укладываюсь в имеющееся в моем распоряжении время. Нервно спрашиваю водителя, скоро ли мы приедем. Ответом служит сетование на пробки и то, что последнее время город просто стоит. Еще семь минут мы едем, пробираясь в плотном потоке машин, но, когда замираем в пробке окончательно, я прощаюсь с водителем и, расплатившись, выхожу из такси.
До работы осталось всего полтора квартала, поэтому я ускоренно пробираюсь между сигналящих стоящих в пробке и выхожу на тротуар. Каблуки, хоть и устойчивы, но, как и юбка, не способствуют слишком быстрому передвижению. Расклеиваться рано! Я бы не была Алисой Селезневой (да-да, мои родители, перед рождением дочери, видимо, перечитали фантастических рассказов Кира Булычева), если бы дрожала и истерила при каждой неудаче и ее предвестниках.
Спешно бегу по улицам, обходя людей. Кого-то так же торопящегося, как я, кого-то медленно прогуливающегося перед работой. Из-за амплитудных движений волосы мои становятся растрепанными, будто я хорошо провела ночь. Собственно, на это наталкивает и лихорадочный блеск в глазах. Юбка чуть задирается из-за широких шагов. Надеюсь, что все в целом выглядит прилично, и в разрезе сзади не виднеется кружевная кайма чулок вместе с поясом. Но, несмотря на все мелкие неприятные обстоятельства, моя походка остается твердой. Обожаю свою выдержку.
Смотрю на время и понимаю, что через минуту начинается планерка. Во мне будто открывается второе дыхание, и за эту минуту, я, как статная, гибкая и быстрая лань, сломя голову добегаю до отдела. Проношусь по пустынным коридорам, по пути пытаясь привести себя в порядок. Кое как укладываю растрепавшиеся, запутанные волосы. Перевожу дыхание и стучусь в кабинет начальника.
Услышав позволение войти, я распахиваю дверь и извиняюсь за опоздание, проходясь глазами по присутствующим. Большая часть мужской половины нашего коллектива глядит с сочувствием. Кто-то равнодушно, а кто-то заинтересованно. Ну конечно, до сегодняшнего дня я всегда приходила, во-первых, вовремя. Во-вторых, с идеально уложенной прической, лаконичным макияжем, делающим мое лицо более аристократичным и, конечно, в опрятной одежде. Сейчас же я стою с раскрасневшимися от бега щеками, блестящими глазами, пышной копной блондинистых волос и немного сбившейся юбкой.
Женский террариум смотрит на меня насмешливо, будто ожидали этого провала с того момента, как я начала здесь работать. После, змеюки переводят взгляд на мою Агату, которая важно расселась на стыке двух стульев, заняв оба, один - для меня, как я понимаю. Женщины прожигают ее взглядами, таящими ненависть и презрение, но огненной красотке все, будто ни по чем. Она лишь кокетливо поправляет прическу и увереннее выпрямляет спину.
Так, стоп. Агата игриво укладывает волосы?! Здесь однозначно что-то не то. Замечаю, что и остальные женщины ведут себя довольно жеманно и нарочито соблазнительно. Кто-то игриво крутит локон на пальце, кто-то поправляет бюст, кто-то закусывает губу, думая, что это выглядит завлекающе, но на самом же деле, все их действия дышат неприятной пошлостью. А главная заводила рептилий - Динара, яркая брюнетка с четвертым размером груди, буквально вывалила все свои достоинства на стол, расстегнув пуговиц на рубашке, однозначно, больше, чем предполагает этикет.
Только сейчас замечаю, что во главе стола стоит не только Миронов, но и неизвестный брутальный мужчина строгого вида. Он, как и все в этом кабинете, одет в форму юстиции, которая безупречно сидит на нем, подчеркивая развитую мускулатуру. На погонах блестят звезды, дающие понять, что мужчина, направивший взгляд на меня - майор, а это значительное достижение, ведь на вид ему не больше тридцати.
От пронизывающего взгляда становится не по себе. Я резко вспоминаю о своем нелепом виде, хватаюсь подрагивающими руками за подол юбки, пытаясь поправить его и натянуть как можно ниже, еще раз прошу прощения и, вновь обретя контроль над собой, гордой походкой шествую к свободному месту, которое заняла мне Агата.
3
-Ну что ж, раз все в сборе, начнем, - совершенно спокойно говорит Альберт Янович, глядя на меня с подбадривающей улыбкой. - Я ухожу в отставку, - по кабинету проносится возмущенный вздох и шелест тихих голосов.
-Жалко, конечно, что уходит. Но такому боссу я бы подчинилась, - мечтательно шепчет мне на ухо Агата.
Подавляю смешок, вызванный словами подруги. Она, как обычно. Если мужчина, попавший в поле зрения Агаты, ей не понравился, значит ему либо больше шестидесяти, либо это не мужчина. Подруга, как самый настоящий ценитель и коллекционер, считает, что, цитирую: "Нет, Алиска, плохого мужика. Есть привередливые девки". Всегда улыбаюсь на ее философию. Хотя, быть может, мне стоит прислушаться, ведь я до сих пор одна. А Агатка таким не страдает. Сколько знаю, у нее всегда куча поклонников: этот подвезет, тот в театр пригласит, следующий цветами завалит.
Вздыхаю с грустью, вызванной то ли воспоминанием про собственное одиночество, находиться в котором, мне, похоже, суждено еще долго, ведь в последнее время настолько завалена работой, что поесть не всегда успеваю, какая уж тут личная жизнь, то ли уходом любимого начальника. Альберт Янович даже не начальник, он как старший друг и добродушный наставник.
Мужчина же, которого я вижу сейчас создает совсем обратное впечатление. Холодность и отстраненность в глазах, грубые пальцы сжаты, руки скрещены на груди, лицо не выражает никаких эмоций, и совсем не кажется, что он умело их скрывает, создается впечатление, будто мужчина просто не способен их испытывать.
Майор замечает мой взгляд и немного вздергивает бровь, на что я отвечаю ему легким пожатием плечами. Мужчина никак не реагирует и больше совсем не обращает на меня внимания. Он вообще не обращает внимания ни на кого, зря стараются хищницы, выпятили все, чем богаты. Майор не выглядит, как ловелас, и интрижки на работе заводить не будет, тем более отношения. Почему-то мне кажется именно так.
Это, безусловно, радует меня. Харассмента еще не хватало. Вспоминаю капитана Фомина, который приезжал к нам в отдел с проверкой и уж очень явно проявлял ко мне нежелательное внимание. Кое-как отделалась от этого слизняка. Главное, что все вокруг считали высокого голубоглазого блондина просто душкой, а меня неблагодарной хамкой. И ничего, что эта лапочка беспринципно зажимала меня в каждом углу, угрожая, что не примет отчет, если мы не сблизимся. Хорошо, что Миронов все понял и закрутил зарвавшемуся капитану хвост. От неприятных воспоминаний меня передергивает, и я пытаюсь отвлечься.
-Ну-ну, тише, друзья, - пытается успокоить коллектив Альберт Янович. - Я же не помирать собрался, а на заслуженный отдых. - тепло усмехается начальник. - С поста я ухожу, даю дорогу молодым, так сказать. Прошу любить и жаловать, ваш новый начальник, Гонсалес Андрей Юрьевич.
По кабинету вновь проходит шепоток, но уже более воодушевленный. Девушки щебечут, обсуждая новую мишень. Мужчины же недовольно фырчат.
