Слева раздался залп, около тридцати исчадий выскочили из подлеска, стреляя на бегу. Сэм увидел, как падают инсургенты. Загрохотал «узи», но атака продолжалась. Подняв пистолет, Сэм выстрелил в приближающихся врагов. Вокруг него в воздухе свистели пули, одна задела его скальп, и он упал. Перекатившись на другой бок, ом увидел, что навстречу исчадиям бежит Шэмми с двумя пистолетами. Ее жизнь казалась заколдованной, пока пуля не попала ей в бедро и не сбила ее с ног. Джерет бросился к ней на помощь, продолжая стрелять. В то мгновение, когда он нагнулся над ней, его лицо исчезло в фонтане багровых брызг.
Сэм приподнялся на колени и разрядил свой пистолет в последнего из исчадий. Снова загрохотал «узи» Гарета, и поляну окутала тишина. Шэмми подползла к Сэму. По ее обмоткам расползлось алое пятно.
– Я сейчас наложу жгут, – сказал Сэм.
– Не имеет смысла, – ответила она.
Сэм огляделся. Убито около сорока исчадий, в живых их осталось не меньше ста пятидесяти. А из инсургентов уцелели пока только он и Шэмми, ну и неизвестный юноша.
Гарет добрался до них по-пластунски.
– Моя веревка еще там, – сказал он. – Если мы спустимся, у нас хотя бы будет шанс.
– Нет времени, – ответила Шэмми, поднимая перезаряженные пистолеты: исчадия снова бросились в атаку. Гарет привстал на колени и расстрелял свою последнюю обойму. По меньшей мере десять атакующих упали, но остальные не остановились.
И тут раздался грохот еще одной очереди, скосившей многих из них, и Гарет увидел бегущую к ним Амазигу с «узи». Позади нее Шэнноу хладнокровно вел прицельный огонь из своих длинноствольных пистолетов.. Исчадия дрогнули и побежали назад в густые кусты.
– Надо скорее уходить! – сказал Гарет. Они с Сэмом подняли истекающую кровью Шэмми и, пошатываясь, пересекли поляну. Мимо жужжали пули, но они вскоре оказались под защитой деревьев. Гарет торопливо привязал веревку к тонкому древесному стволу.
– Ты первым, Сэм, – сказал он. – Ниже уступ, и ты увидишь еще веревку. У подножия ждут лошади. – Но Сэм словно не слышал. Он во все глаза смотрел на Амазигу. – Вопросы потом, договорились? – Гарет ухватил его за локоть. – А пока… вниз! Когда окажешься на уступе, дерни веревку дважды. И спустится следующий.
Сэм ухватился за веревку и исчез за краем обрыва, а Гарет обернулся к матери:
– У тебя остались обоймы для «узи»?
– Последняя. – И она протянула ее ему. На поляне показался исчадие, целясь из ружья. Шэнноу дважды прострелил ему грудь. Гарет оглянулся на веревку.
– Давай же! – прошептал он, и, словно услышав его, невидимый Сэм дважды дернул за веревку.
– Теперь ты, мама, – распорядился Гарет. – Отдай «узи» Шэнноу.
Бросив автомат Иерусалимцу, она подошла к веревке и скрылась из виду.
Опять вокруг них засвистели пули. Шэнноу дал очередь из «узи», и внезапно все стихло. Веревка задергалась.
– Теперь вы, Шэнноу.
– Нет, ты, – ответил Иерусалимец. – Я спущусь последним.
Гарет отдал свой «узи» Шэмми и исчез за краем обрыва.
Некоторое время царила тишина, а затем Шэнноу увидел, как веревка дернулась два раза.
– Теперь ваша очередь, – сказал он молодой женщине.
Она улыбнулась и пожала плечами:
– Слишком много потеряла крови, друг. Сил у меня больше нет. Спускайся ты, а я их на время задержу.
– Я вас понесу, – сказал он.
– Нет! Перебита артерия. Возможно, мне осталось жить несколько минут. Спасайтесь и спасите Сэма. Увезите Сэма отсюда.
Появились два исчадия. Пуля отлетела рикошетом от дерева над головой Шэнноу. Извернувшись, он израсходовал обойму «узи» и отбросил его. Шэмми теперь лежала навзничь. В груди у нее зияла вторая рана. – Ну, эта хотя бы сняла боль, – прошептала она.
– Вы храбрая женщина и заслуживали лучшей судьбы.
– Поторопитесь, – сказала она, – только сначала посадите меня. Может быть, я сумею еще пострелять.
Шэнноу усадил ее, прислонив спиной к дереву, и вложил ей в руки «узи». Потом прополз к обрыву и начал спускаться.
Когда он достиг уступа, вверху раздалась очередь.
А дальше – тишина.
Сэм сидел на склоне над покинутой деревушкой, все еще не в состоянии опомниться от потрясений этого дня. Шэмми убита. Они все убиты: Джерет, Марсия, Кейлеб… А Амазига жива! Его томило ощущение нереальности, душевное онемение, исключавшее любые чувства. Они спустились к подножию обрыва, а исчадия стреляли в них сверху. Пули поднимали облачка пыли, но все в отдалении. Он ехал впереди на одной лошади с Амазигой, черный юноша и угрюмый воин следовали за ними. Ехали они много часов и наконец остановились в этом обезлюдевшем селеньице, жители которого давным-давно были перебиты воинами Кровь-Камня, и только опустелые дома с запорошенными пылью комнатами напоминали о навсегда исчезнувшей тихой общине.
Амазига привела его в один из домов, усадила, а сама встала перед ним на колени. И объяснила ему все. Но ее слова скользили мимо его сознания, были лишены смысла. Он протянул руку и прикоснулся к ее лицу, она нагнулась и поцеловала его пальцы – как делала всегда. И тут у него хлынули слезы. Он встал, шатаясь, вышел за дверь, почти столкнувшись с юношей, а потом побежал и продолжал бежать, пока не оказался высоко на холме.
Шэмми убита. Верная надежная Шэмми, которая ни о чем не просила, кроме как сражаться с ним рядом.
Но где же горе? Амазига, которую он любил больше жизни, вернулась к нему. Не его Амазига, сказала она, но другая женщина из другого мира. Это казалось бессмыслицей и ничего не меняло. На лошади, сидя позади нее, он вдыхал запах ее волос, ощущал прикосновение ее тела.
Сэмюэль Арчер попытался привести свои мысли в порядок. Когда-то в Центре Хранителей он изучал принцип множественности миров, даже теоретически постулировал существование других Сэмюэлей Арчеров. Затем Саренто преобразился в Кровавого Зверя, и Сэм забыл о науке в ожесточенных войнах.
Амазига погибла под градом пуль, ее красивое лицо превратилось в кровавое месиво…
Амазига жива!
О Господи!
Всему есть предел! Сэм уставился в небо. Нигде ни единой птицы, ни единого живого существа на земле, куда хватал глаз – Кровь-Камень высосал мир досуха. Сияло солнце, в белесо-голубом небе плыли облачка. Сэм растянулся на траве. В его мозгу теснились хаотичные мысли. Он увидел, что к нему идет Амазига. Он впивал взглядом каждое ее гармоничное движение, покачивание, неосознаваемую их притягательность, легкость походки. Господи, она же самая красивая женщина из всех, каких ему доводилось видеть!
«Я не знаю ее!»
– Нам надо поговорить, Сэм, – сказала она мягко, садясь рядом с ним.
– Поговорим о наших общих воспоминаниях, – сказал он более резко, чем намеревался. – Помнишь лето в Пропавшем Соколе у озера?
