– Двадцать лет, четыре месяца и одиннадцать дней, – уточнил Люкас.
– Вот сколько времени в нашем распоряжении, чтобы попытаться предотвратить это, – сказала Амазига. – Мы с Сэмом будем искать Сипстрасси. А вы будете заниматься тем же, чем в Долине Паломника, – станете проповедником. Во Флориде есть церковь, маленькая церковь. У меня там друзья, которые обеспечат вам теплый прием.
Шэнноу уставился на нее.
– Церковь во Флориде? Откуда Диакон?
Амазига кивнула.
– А мое новое имя? – спросил он резко.
– Джон Диакон, – ответила она почти шепотом.
– Боже великий! – воскликнул Шэнноу, вскакивая.
– Мы не знали, Шэнноу, – сказала Амазига. – И прежнее не повторится. Мы с Сэмом найдем Сипстрасси, и вы сможете вернуться.
– А если не найдете?
Амазига помолчала, потом посмотрела прямо в его гневные глаза.
– Тогда вам придется взять ваших учеников в тот самолет утром того дня, когда земля опрокинется.
* * *
Диакон стоял перед домом и смотрел, как Бет Мак-Адам и Тоуб Харрис уводили лошадей из загона в сарай. «Ты все еще красива, Бет, – думал он. – И ты не узнала меня». Это было больно. Но ведь как могла она его узнать? Всего несколько недель назад она видела еще молодого проповедника. Теперь в ее доме появился длинноволосый старец с седой бородой, скрывавшей половину его лица. Но логическое объяснение не утишило боли.
В эту минуту Шэнноу ощущал себя совсем одиноким и бесконечно слабым.
Амазига и Сэм поддерживали с ним связь, держали его в курсе своих путешествий и поисков камней. Иногда им казалось, что вот-вот… Но следовало горькое разочарование. За одиннадцать дней до Падения они позвонили ему.
«Вы приобрели билеты?» – спросил Сэм.
«Да. А почему вы не полетите?»
«Зига нашла свидетельство существования каменного кольца в Бразилии. Архитектура окружающих развалин отличается от других ацтекских памятников. Мы отправляемся туда и попробуем что-нибудь найти».
«Да сопутствует вам Бог, Сэмюэль».
«И вам, Диакон».
Шэнноу вспомнился день, когда самолет вырвался из темницы времени над руинами башни Пендаррика. Он тогда поглядел вниз, стараясь различить крохотные фигурки внизу, надеясь увидеть себя, и Бет, и Клема Стейнера, но самолет летел слишком высоко, прежде чем приземлился неподалеку от Долины Паломника.
В те первые годы его мучило искушение отправиться к Бет. Но тень Кровь-Камня тяготела над ним, он собирал вокруг себя ясновидящих и прорицателей в попытке проникнуть за завесу времени.
В течение лет, проведенных в Киссими, Шэнноу привык руководить, вести людей за собой, но необходимость создавать правила и законы для целого мира требовала от него слишком многого. Каждое решение словно бы вело к разногласиям и дисгармонии. Все было непросто. Запрещение носить оружие в Единстве вызвало яростные протесты. Каждая община создавала свои законы, и объединение людей оказалось долгим и кровавым делом. Войны Единения начались с того, что три общины на западе отказались платить новые налоги. Хуже того: сборщики налогов были там убиты. Диакон послал отряд Крестоносцев арестовать зачинщиков. Другие общины присоединились к восставшим, и заполыхала война, с каждым месяцем становясь все кровавее. Затем, когда после двух чернейших лет война почти завершилась, началось вторжение исчадий. Шэнноу с глубоким раскаянием вспомнил, как это подействовало на него. В трех ожесточенных битвах он и Пэдлок Уилер разгромили врага, потом их войско ворвалось в край исчадий, сжигая селения и убивая мирных жителей. Вавилон был сровнен с землей. В плен не брали, капитуляций не принимали. Враги были истреблены все до последнего – причем не только мужчины. Это Шэнноу хорошо помнил.
Диакон победил. И, обретая победу, стал массовым убийцей.
По оценкам, число погибших в двух войнах превышало восемьдесят тысяч. Шэнноу вздохнул. Как когда-то назвала его Амазига? «Обретшим Армагеддон»?
После войн законы Диакона стали более суровыми – правление Шэнноу опиралось более на страх, чем на любовь. Он все больше ощущал себя одиноким. Все люди, которые пролетели с ним через время, были мертвы – все, кроме одного. И только он один знал, какое страшное зло должно обрушиться на этот мир. Нестерпимая ноша! И только она владела его умом, ослепляла его, не дала увидеть, как Савл осуществлял свое предательство. Все было бы иначе, останься жив Алан.
Алан был лучшим из его учеников – спокойным, надежным, незыблемо твердым в вере. Он погиб на Фэрфакс-Хилле в одной из самых свирепых битв войн Единения. С ним был Савл. Камня Алана они так и не нашли. Один за другим они погибали – трое от лучевой болезни, следствия Падения, а остальные в сражениях или в случайных стычках.
Пока не остался один Савл. Столько лет гаданий, где именно нанесет свой удар Кровь-Камень, а ответом все время был Савл. Если бы знать!
Кто еще здесь мог прибегнуть к Сипстрасси? Кто еще мог открыть Врата?
«Ты был глупцом, Шэнноу», – сказал он себе.
Движение за изгородью! Ружье Диакона взметнулось к плечу, и он увидел, что целится в кролика, выскочившего из норы. Он неторопливо оглядел долину и дальние склоны. Луна ярко сияла, и он не заметил ни малейшего движения.
«Но они, конечно, явятся», – сказал он себе. К нему подошел Тоуб Харрис.
– Вся скотина заперта, Диакон. Кроме моей лошади, как вы приказали. Так что теперь?
– Я хочу, чтобы ты отправился в Чистоту, – сказал ему Шэнноу. – Найди Пэдлока Уилера. Передашь ему, что он нужен Диакону – вместе со всеми вооруженными мужчинами, каких он сумеет собрать. Рудокопов, фермеров, Крестоносцев. Скажешь ему, чтобы в город он не сворачивал, а встретился с нами тут.
– Слушаюсь, сэр.
– Поезжай теперь же, Тоуб. Бет Мак-Адам с ружьем на сгибе локтя подошла как раз вовремя, чтобы услышать его распоряжения.
– Мы пока еще ничего не видели, – заметила она, – Почему вы так уверены, что они явятся сюда?
Во время разговора с Тоубом Диакон опирался о верхнюю жердь изгороди. Теперь он выпрямился – и пошатнулся от навалившейся на него усталости. Бет ухватила его за плечо и помогла удержаться на ногах.
– Вы совсем вымотались, – сказала она. – Идите-ка отдохните. Я посторожу.
– Отдыхать сейчас не время, – ответил он. Тоуб галопом унесся в темноту. Диакон глубоко вздохнул, потом взобрался на изгородь и сел, прислонив ружье к столбу.
– Кто-то идет, – сказала Бет. Диакон посмотрел, куда указывал ее палец, но его старые глаза ничего не разглядели.
– Серебристо-серый? – спросил он.
– Нет. Молодой человек с женщиной. Он ее поддерживает. Она несет младенца.
Они замолчали в ожидании. Потом Бет воскликнула:
