— Не надо, — останавливаю его. – Егор, иди к машине. Я присоединюсь к тебе через несколько минут, — видя, что парень даже и не думает уходить, зло впившись взглядом в Алекса, добавляю. – Пожалуйста, я сама.
— Жду, — бросает Егор и уходит, не спуская с нас внимательного взгляда, готовый в любую секунду вырвать меня из рук Гринберга.
— Ты что-то хотел? – максимально нейтрально спрашиваю Алекса, хоть сердце и бешено колотится при виде того, как ужасно он выглядит. Кажется, даже хуже меня.
— Поговорить.
— Не о чем говорить, Алекс, — устало выдыхаю, проговаривая то, что репетировала не один день перед зеркалом, но сейчас говорить ему это в лицо труднее. — Мы натворили глупостей, но тогда мы всего не знали. Сейчас мы всё знаем, поэтому нам стоит держаться друг от друга подальше, жить дальше и не пересекаться.
— Даша, поехали со мной? – неожиданно предлагает. — Уедем в Штаты, и плевать нам будет на наше родство. У меня с Лёшей всего лишь мать общая. Отцы разные. Никто нас там не осудит! Хочешь, паспорта другие сделаем, изменим внешность, и никто и не догадается о том, кто ты такая.
— Алекс, это аморально! – протестую. — Какая разница, в какой стране мы будем жить? В моей голове установки не поменяются, — последние слова проговариваю со слезами в уголках глаз, стремящимися скатиться по щекам.
— Уверена? – спрашивает и делает шаг ко мне, стремясь обнять, поцеловать и доказать, что стоит ему прикоснуться ко мне, и я сдамся. Он и я прекрасно это знаем, и это ужасно…
– Не подходи, – произношу отчаянно, выставив перед собой руки. – Остановись!
– А если я не хочу останавливаться?
– Прошу, не надо... – молю со слезами на глазах. – Не испытывай меня. Мне и так сложно из-за своих чувств.
– Тебе никто не запрещает меня любить, Дарья.
– Как же ты не понимаешь, – говорить это тяжело. До боли в груди. – Я! Я себе запрещаю! Я не могу... Любить брата своего отца!
— Даша, мы можем…
— Всё кончено, Алекс! «Мы» больше не существует. Отныне ты мой дядя, а я твоя племянница, и ничего более, — кричу ему в лицо и, развернувшись, со всех ног бегу к машине Егора, чувствуя, что вот-вот упаду в обморок или просто исчезну.
Этот кошмар когда-нибудь закончится?
Глава 25
Дарья
— Алекс, прошу тебя, — в очередной раз повторяю свою просьбу, пожалев, что открыла дверь, не глядя, подумав, что пришла родительница, в который раз потерявшая ключи. – Уходи! Если нас сейчас застанет мама, то… Прошу, просто уйди! – слова даются с трудом, а сдерживать слёзы ещё труднее, но приходится сражаться с собой и переполняющими меня чувствами, потому что мы не можем быть вместе… Ведь быть с ним неправильно.
— Разве я не могу заехать к своей племяннице? – интересуется, выделив голосом последнее слово. – Спросить, как у неё дела? — продолжает говорить, закрывая дверь на верхний замок, который можно открыть только изнутри, и в случае, если кто-то придёт, то нас точно не застанут на горячем. – Нужна ли помощь? – разворачивается ко мне и хищной походкой направляется ко мне. – Или просто поговорить?
— Не надо! – произношу настороженно, медленно отходя назад. – Ты ведь понимаешь…
— Единственное, что понимаю — мне плевать на твою мать, на мою якобы родню… — Алекс медленно приблизился и, проведя пальцем по моей нижней губе, произносит слова, которые разрушают меня изнутри. – Игры закончились, Дарья… — переходит к верхней губе, внимательно наблюдая за своими действиями. – Ты от меня не избавишься. Я всегда получаю то, что хочу. А сейчас я хочу тебя…
— Нет, — решительно произношу, хоть и хочу кричать противоположное.
— Я тебя не спрашивал, — шепчет, смотря мне прямо в глаза. — Я предупредил.
— Алекс, что ты делаешь? Уходи!
— Я получаю своё, Дашенька, — проводит носом по моей щеке, громко вдыхая воздух. – Полетели в Штаты? Там мы будем вновь счастливы, как на том острове… — руками нежно оглаживает моё лицо. — Я доверю тебе свою благотворительную платформу и сделаю всё, что ты захочешь, только полетели. Прекрати сопротивляться… ты же любишь меня и хочешь быть со мной…
— Нет! – собравшись с силами, протестую. – Уходи вон! Я не хочу быть с тобой, — проговариваю по слогам с трудом. – Я… больше не люблю тебя, Алекс! Ты мне не нужен! Уходи! Вали! – срываюсь на крик. – Убирайся!
И плевать, что вчера я говорила, что люблю. Любовь пропала! Так ведь бывает? Да? Не знаю… Я ничего не знаю, кроме как то, что погибаю, говоря ему всё это.
— Даша!
— Вон! – ору во всё горло, указывая рукой на дверь. – Убирайся!
— Хорошо, — тянет, зло смотря на меня. – Не хочешь так, будет иначе. Но, в любом случае, ты будешь со мной, — развернувшись, открывает дверь и уходит, не оглянувшись на меня, пока я медленно сползаю на пол и начинаю самоуничтожаться.
Так нужно было! Так правильно! Так должно быть!
Нужно перестать ныть! Встать и идти вперёд! Куда я там должна была идти? К врачу! Вот к нему и пойдём! Там уж точно всё будет хорошо!
Но… тогда я ещё не знала, что, придя в клинику к терапевту, я буду отправлена к гинекологу, а тот сделает УЗИ, которое шокирует своими результатами.
— Беременность. Пять-шесть недель, — проговаривает гинеколог, одарив меня счастливой улыбкой. – Поздравляю, Даша!
— Что? – непонимающе смотрю на женщину. – В смысле, беременность? Мне же… терапевт сказал, что… это… как беременна? В смысле? Я беременна?
— Обыкновенно, — улыбается врач. – Как все другие женщины. Плод в порядке, — рассказывает, водя датчиком по плоскому животу, в котором не может быть ребёнка.
Там не может быть ребёнка Алекса! Не может! Я же… Нет! Только не это!
— Инна Васильевна, перепроверьте, пожалуйста, — прошу, схватив её за руку, сильно сжав. — Может, это что-то другое? И вы просто перепутали?
— Нет, — мотает головой, хохотнув. — Ты беременна, золотце.
В голове тут же проносятся сотни статей о детях, зачатых родственниками. Болезни, уродства, травмы, насмешки и клиники, пытающиеся что-то исправить.
— Только не это… пожалуйста, — произношу со слезами на глазах. — Ну, это уже слишком. Только не это! Нет!
— Нежелательная беременность? – спрашивает женщина.
— Не знаю…
— На аборт? – разочарованно интересуется, странно посмотрев, словно недовольна и не понимает моего поведения… хотя я сама его не понимаю.
— Не знаю… — пожимаю плечами, привстав, уставившись в монитор, где изображён… наш с Алексом малыш.
Маленькое пятнышко на экране заставляет меня заплакать сильнее, чем когда я прогнала Гринберга из своей квартиры.
— Так… — выдыхает Инна Васильевна. — Не знаю, что произошло и почему ты так расстроена, но прошу, дай мне тебе кое-что сказать. Ты девочка хорошая, добрая и отзывчивая. Детишек любишь, вон как их балуешь сладостями и своими спектаклями. Поверь, свой будет не в тяжесть, какой бы ношей ни казался сейчас. Знаешь, сколько молодых девчонок здесь у меня сидят и об аборте просят, а потом мучаются, что кровиночек своих убили? – впивает в меня суровый взгляд. – Тоже, как они, хочешь жизнь себе искалечить? Тебе не позволю! Ты мне сына с того света вытащила, собрав ему на лечение через свой блог. Не могу я тебе позволить ещё одну светлую душу, как его мама, погубить. Понимаю, что учёба у тебя и о детях не думала, но мой тебе совет: об аборте даже не думай… У меня рука не поднимется твоё имя вписать.
