— Мой заграничный паспорт дома.
— Заедем к тебе и полетели, потому что, думаю у моего отца, есть кое-что для тебя, — в привычном ему рабочей манере, рассказывает Гринберг.
— О чём ты?
— Я собирал для него не компромат на тебя и твои перемещения, а приглядывал за тобой, присылая отцу фотоотчёт. Понимаешь? Я всё понимал, зачем это папе, но сейчас…
— Ты хочешь сказать, что твой папа следил за мной с какой-то определённой целью? Что за цель? Ему нужен бизнес Ромы, моё наследство или что? Мне страшно.
— Да, но не переживай, ничего ужасного он насчёт тебя не задумал, — успокаивает меня Алекс. — Не в его стиле коварные делишки по отношению к беспомощным девушкам творить. И не нужен ему бизнес твоего брата и Крамеров. Если бы был нужен, то он давно бы его отнял, а так его отели не интересуют.
— Ты уверен, что мне ничего не угрожает? — на всякий случай переспрашиваю. — Потому что я верю тебе и если ты сейчас скажешь, что твой отец не опасен для меня, то я поверю, а моя смерть будет у тебя на совести.
— Не переживай, Анют. Я выберу тебе самый модный гробик, — улыбаясь, произносит друг, за что получает от меня по ноге. — Больно! Тебе ничего не угрожает. Если что сам на отца пушку подниму, но тебя в обиду не дам, злая девчонка.
Глава 30
Аннабель
К моему дому, куда мы направились для того, чтобы взять заграничный паспорт, мы с Алексом приезжаем довольно быстро. Друг вызывается пойти в квартиру вместе со мной, чтобы помочь с сумкой, которую мне ещё предстоит собрать.
— Привет, мам! — поприветствую родительницу, войдя в дом, сразу же застав её у порога, складывающей обувь.
— Ох, девочка моя! — восклицает он, увидев меня, поспешив ко мне, чтобы обнять и прижать к себе как можно сильнее. — Прости! Прости нас с папой! Мы просто хотели спасти нашу замечательную дочь… И готовы были на всё, даже на такую ложь.
— Всё хорошо, — успокаиваю её сквозь слёзы. — Я вас понимаю и не обижаюсь.
— Любимая моя, красивая девочка. Мы с папой так тебя любим! Прости! Прости, что скрывали! Что молчали — прости! — не унимается мама, заставляя этим плакать и меня.
Не люблю, когда она плачет и видеть её слёзы для меня больнее всего. А знать, что она из-за меня ревёт — душераздирающее.
И ведь сказала же ей, что не держу обиду.
Так зачем она себе нервы портит?
— Мам, не об этом сейчас, — прерываю потом её извинении, полностью войдя в дом, впуская и Алекса, который аккуратно закрывает дверь на замок. Друг неловко мнётся с ноги на ногу, не зная, куда деть свои глаза и не смущать маму в будущем тем, что он видел и слышал её истерику. — Я хочу подробностей! Всё что ты знаешь! — твёрдо заявляю, краем глаза, заметив братьев, притаившийся за шкафом, чтобы подслушать наш разговор.
До чего же любопытные обезьянки.
Надо их отослать.
— Идите сюда, — зову их, и они быстро подлетают, обняв нас с мамой, словно это может помочь родительнице не плакать. — Так! Хватит! — прошу их и медленно отстраняюсь от мамы и братьев. Порывшись в сумке, достаю несколько купюр и протягиваю их мальчикам. — Пойдите, купите себе мороженого.
— Ну, Аня, — в один голос восклицаю они недовольно.
— Давай-давай, — подгоняю их, покосившись на друга, который, поняв мой намёк, демонстративно открывает им дверь. — Не задерживаемся и проходим, — натянуто улыбнувшись, проговариваю. Показав мне язык, нехотя мальчики всё же уходят, взглядом намекнув мне, что меня ждёт допрос с пристрастием.
Жаль, что я сейчас уезжаю…
Вот же облом им будет.
— Теперь слушаю, мам, — выдыхаю, пройдя втроём на кухню, где Алекс сразу же заметив выпечку с великим удовольствием и диким аппетитом накидывается на неё.
— К нам пришёл человек от Романа, — начинает мама. — Рассказал об аварии и том, что случилось. Он сказал, что нам нужно спрятать тебя, и мы сразу же приготовились выполнять план этого мужчины. Оплатив переезд Ани в другую клинику и её содержание там, он просил молчать о том, что ты жива, девочка моя. — мама жалостливо посмотрела на меня. — Ты пролежала в коме очень долго, мы даже потеряли надежду, что ты однажды очнёшься и будешь с нами, — слеза скатывается по её щеке. — Но случилось чудо, и ты пришла в себя, но ничего не помнила и это стало нашим шансом, что мы сможем и дальше уберечь тебя от врагов твоего брата. Папа позвонил Леониду, и он создал для нас новые биографии. Для всей семьи.
— Мам, я была беременна… — тихо произношу. — В момент аварии я под сердце носила малыша…
— Знаю, — грустно опускает глаза. — Ребёнок умер сразу же. Врачам не удалось спасти его, но они спасли тебе жизнь, и один профессор провёл сложнейшую операцию и матку тоже удалось сохранить.
— Что? Я могла больше не иметь детей? — слёзы полились из моих глаз. — Я чуть не лишилась этой возможности из-за этой проклятой аварии?
— К сожалению…но всё ведь обошлось, родная!
— Это всё прекрасно, мило, душевно и до слёз трогательно, девочки мои красивые, — начинает Алекс, доев всю выпечку. — Но тебе, Аня, пора собираться. Мы летим в Штаты, — оповещает он мою маму. — К моему отцу. Он должен нам помочь в одном деле, а после я верну Анюту домой в целости и сохранности.
— Да, мам, — соглашаюсь, уверенно выдохнув. — У нас самолёт скоро, но когда я приеду, то перееду в наш с Ромой старый дом. Вы пока подумайте и если захотите, то я хочу, чтобы вы переехали со мной. Мне и самой надо всё обдумать.
— Я понимаю, доченька. Обещай мне звонить и Штатов каждый день и говорить, что ты в порядке! — с надеждой и каким-то сожалением просит родительница.
А как я могу отказать маме? Пусть раньше в прошлой жизни у нас и были разногласия, сейчас всё изменилось. Я прожила пять лет с родителями и начала их понимать. Возможно, я была глупа и неправа, что постоянно ссорилась с ними и требовала чего-то нереального, а потом и вовсе переехала к Роману. Но не перебравшись я к Роману, возможно, никогда бы не встретила ни Алекса, ни… даже Льва. Я бы никогда не поняла, как дороги мне мои родные.
Судьба сложная штука. Любой твой шаг ведёт к чему-либо важному и значимому.
Не корите себя за сделанные когда-либо поступки, ведь они приведут вас к одному-единственному моменту, который решит всю вашу жизнь. И даже самый незначительный поступок может перевернуть и направить вас по правильному пути.
Как когда-то мой эгоистичный переезд к Роману…
Как попытка Льва, убить нашего малыша…
Как та авария…
Как моя глупая надежда, что меня возьмут помощницей генерального…
Всё это вело меня к тому, чтобы я стала той, кем являюсь сейчас.
Это всё вело меня к тому моменту, когда Анна и Белла стали нечто единым.
