— На улице мороз, а от них у меня щёки краснеют, — жалостно прошу брата. — Ты и так заставляешь меня сейчас тащиться через полгорода. Не люблю красные щёки! Рома-а-а…
— Полюбишь, — произносит брат и, добравшись до моих щёк, ватным диском стирает с них косметику, после чего я послушная, но злая и обиженная даю стереть всё. Закончив со снятием макияжа, мягко касается губами моей щеки и проговаривает. — Это что-то они точно покраснели. Люблю твои красные, румяные щёчки!
Итак он делал каждую зиму, когда видел на моём лице косметику.
Теперь я буду мстить!
По-доброму и во имя смеха, но всё же… Маленькая месть — залог хорошего настроения. И думаю, брат не против крохотной капли нежности и ласки.»
— Так вот… — начинаю свой рассказ, покатив коляску с братом на балкон, бережно укутав его ноги в плед. — … а потом я устроилась в Крабеллу, помощницей Льва! Представляешь? Я носила ему кофе, делала мелкие поручения и даже не догадывалась, что компания, в которой я работаю, частично принадлежит мне! Но вот… Льву я почувствовала и сразу к нему потянулась. А потом… — замолкаю и остановившись, обхожу коляску и встаю перед братом, присев, чтобы оказаться на уровне его лица. — А потом я вспомнила всё и… и тебя вспомнила… но мне сказали, что ты погиб, — слеза катится по щеке. — И я так рада, что ты жив, Ром! Скоро ты встанешь на ноги, и мы вернёмся в Россию или… хочешь, поедем в другую страну! Я всегда буду с тобой! Куда бы ты ни пошёл, я твоя тень! Я не смогу больше потерять тебя…
Смотрю на брата и вижу, что в уголке его глаз, тоже скопились слёзы, но брат упорно их держит, не давая покатиться, а зря… я его не осужу за маленькую слабость.
— Не надо плакать, Ром! — кидаюсь и аккуратно его обнимаю. — Я с тобой! Слышишь?! И больше никуда не денусь! Ты встанешь на ноги! И будешь самым счастливым! А потом мы на твоей свадьбе погуляем! Детишек твоих нянчить будем! Я тебе обещаю! Слово недоученного ветеринара даю! Если они не смогут, то я прооперирую, только… у тебя хвоста нет… но это так… мелочи! Пришьём! Я тебя вылечу!
Глава 38
Лев
— Как ты не знаешь? Артём, уже месяц прошёл, а ты ничего так и не узнал?! Как? — кричу на начальника безопасности. — Месяц я не видел свою невесту и даже не знаю, где она находится. Её родители разводят руками и говорят, что сами не знают! Она что сквозь землю пропала?!
— Лёва, ну нет её! — устало выдыхает мужчина, который слышит эти слова каждый день на протяжении месяца. — Последнее, что о ней известно: села в самолёт до Штатов вместе с Гринбергом и всё. Но это месяц назад. Я уже подключил все свои связи и связи моих друзей. В Штатах её тоже никто не может найти. Поход к Гринбергу-старшему тоже не дал никаких результатов.
— Её там нет? — расстроенно предполагаю, вдохнув и спрятав лицо в ладони.
— Нет, — подтверждает мои мысли. — Гринберга — младшего, к слову, тоже нигде нет. Мы пытались зацепиться и найти личный самолёт его отца, но так и не нашли. Зарегистрирован его взлёт, а посадка нет. Но и в аварии этот самолёт тоже не участвовал, — проговаривает начальник безопасности, косясь на бутылку коньяка у меня на столе. — Бросал бы ты это дело. Так ты её точно не найдёшь!
Устало потираю виски, злясь оттого, что не знаю, где моя любимая. Она словно пропала и её больше нет. Как тогда после аварии и вновь я один. С отцом, бутылкой алкоголя и человеком, что пытается меня вразумить.
— Моё дело пить или не пить, а твоё… искать её! — рявкаю на него и опрокидываю в себя очередной стакан. — Чего здесь сидишь! Я за что тебе деньги плачу! Ищи! Её!
— Хорошо, — натянуто спокойно проговаривает, но я вижу, как неприятно ему сейчас видеть меня таким и слышать, как я грублю.
Отчасти он понимает, что я просто отчаялся, но обижается. Я и сам ненавижу себя за то, что срываюсь на всех, злюсь, работаю на автомате. Но всё это время из головы у меня не выходит моя любимая невеста, перед которой я виноват.
Я обидел и успел наставить против себя практически всех. Отец смотрит на меня с жалостью, но спуску не даёт. Заставляет работать и проводить переговоры, которые я перестал вести как раньше, ища подход к каждому. Теперь мне безразлично заключим мы новый договор или нет. Продлим старый или нет. Это ужасно, но благо, продав некоторое своё имущество я смог вернуть Гринбергу треть данной им суммы.
Ради долга, и чтобы не выглядеть перед Анной-Беллой слабаком, когда она вернётся, я работаю и продолжаю жить, потому что верю, что она меня простит и поймёт когда узнаёт обо всём моих страхах.
Бросив на меня последний недовольный взгляд, Артём выходит из кабинета, оставляя меня совсем одного. Но я этого хочу. Не могу видеть никого, кроме Ани. Всё вокруг раздражаю, выводят из себя. Они просто всё… не она. А та, что может успокоить меня, потерялась. Прячется от меня, словно я монстр.
А может, так оно и есть?
Что если между нами больше ничего не будет?
И в тот день в лифте был конец всему?
Нет!
Даже думать об этом не буду!
Завоюю, очарую и влюблю её вновь!
Вымолю прощение на коленях, но сделаю всё, чтобы она больше не пряталась и просыпалась в моих объятьях, как совсем недавно.
Поняв, что другого выхода у меня нет, решаю сделать ход ва-банк. Сдамся тому, чей телефон набираю практически каждый день и слышу одни и те же ответы, а после чего вечно швыряю телефон в неизвестном направлении.
— Алло, — отзываются на том конце провода. — Я тебя внимательно слушаю.
— Алекс, где Аня? — озвучиваю первый вопрос, ожидая его излюбленное и раздражающее «Тут».
— Тут, — кидает, выводя меня из себя своими издевательствами, которым его вероятнее всего сам сатана научил.
— Где именно? — спрашиваю, цедя вопрос сквозь зубы. — Место?
Если он сейчас ответит «тут», я клянусь своим бизнесом и всем, что у меня есть, я найду его и придушу с особой жестокостью.
Найму киллера, но Алекса и его «тут» больше не услышу! К своему счастью и спокойствию!
Только вот Аня мне этого не простит…
С этим Алексом одни проблемы и нервы, и он об этом знает и пользуется!
Дурак!
— Тут, — произносит он и я ещё сдерживаюсь, чтобы не прервать звонок ударом об стену.
Он издевается!
Выводит меня из себя!
Знает, что еле сдерживаюсь и на взводе все эти дни, но продолжает, словно это его главная цель в жизни.
Чувствую скоро она у него закончиться.
— Не беси! — рычу на него, сжав телефон с такой силой, что в один момент мне показалось, он лопнет в моих руках. — Где моя девочка, Гринберг? Хочешь, я на тебя квартиру свою московскую перепишу? — с фальшивым спокойствием в голосе интересуюсь. — Или что тебе нужно? Только скажи где Аня? Где моя Аня?
