Я верила в то, что брат выкарабкается, но уже морально устала от больницы, запаха медикаментов и боли в глазах брата и стыдно признать в один момент я даже отчаялась, но именно в тот день пришли результаты анализов Ромы. Они показали улучшения, и врач назначил дату первой операции из целого комплекса. Она не такая сложная, как следующие, но от неё зависит многое.
— У нас всё получится, Ромашка! Я верю в тебя и в меня, — продолжаю с улыбкой на губах, хотя хочу от счастья реветь.
Ответом мне служит то, чему мы научились на месяц — слабое сжатие руки. Его практически не ощущаешь, если не прислушиваться, но я теперь делаю это всегда.
— Я тоже тебя люблю! — выдыхаю, сжав его руку в ответ. — И смотри мне так! На операционном столе нашего доктора не кадрить, а то видела я, как ты на неё смотришь. Вот выздоровеешь, купим тебе огромный-огромный букет, и я тебе все женские секреты выдам. Она точно будет твоей, — поигрываю бровями, намекая на смысл своих слов.
— Аннабель, бросьте! — со смехом входят в палату, произносит хирург, который будет оперировать Рому. — Ваш брат может начинать прямо сейчас свои ухаживания. Я не против, но на нашей свадьбе он должен стоять на своих двоих! Да, Роман?
— Не понимаю, — выдыхаю, удивлённо пожав плечами. — Как ему даже на инвалидной коляске удаётся всех вокруг кадрить. Медсёстры, теперь вы… чувствую скоро очередь к нему будет и даже мне придётся её занимать, чтобы пообщаться с родным братом! — возмущаюсь, но знаю, что моё заявление веселит брата.
— Будет, я уверена! — соглашается со мной влюблённый в Рому хирург или просто испытывающий симпатию. — Скоро ваш брат от девушек будет на своих двоих убегать. Надеюсь, меня не забудете, Роман?
Между Ромой и нашим хирургом и по совместительству лечащим врачом все эти четыре месяца пробегают настоящие искры, которые не только я и Алекс замечаем, но и некоторые врачи, что позже подкалывают брата. И пусть Рома никак не выдаёт своей увлечённости, но я то знаю, как он смотрит на женщин, которые ему нравятся. И его вечный взгляд на дверь, когда слышит её звонкий голос, а глаза, когда смотрит на неё всегда горят огнём.
В клинику мы приехали на полном параде. Отец Алекса подарил Роме коляску, которая специальными приспособлениями придерживала его голову, вернув брату образ того красавца, каким он был раньше до аварии. Я, в свою очередь, его постригла, но не так как раньше, довольно коротко, но даже это не испортило Рому.
Везучий, однако, красавчик.
Врач же, между прочим, женщина, разведённая с малолетней дочерью на руках, судя по слухам, что ходят в больнице, что не исключает возможности, что между ней и братом в будущем может что-то выйти.
Да и дочь врача очень даже кстати. Один из доктор сказал, что детей у Ромы, к сожалению, не будет из-за операции и лекарство, который он принимал и принимает сейчас.
— Ну что, Роман, поедем? — спрашивает его хирург, и помощники доктора выкатывают кушетку с братом к операционной. — Всё будет хорошо, Аннабель!
— Спасибо!
Мысленно крещу их на прощание и остаюсь ждать окончание операции в палате, зная, что к операционной меня даже не подпустят. Алекс обещал закончить с делами и присоединиться ко мне. За этот месяцы он привязался к Роме и всячески мне помогает с ним, да и вообще. Он снял для нас неподалёку квартиру, в которой мы живёт вдвоём вот уже как несколько месяцев.
— Ну что там? — спрашивает друг, войдя в палату с фруктами для меня.
И кто у нас больной?
Почему он вкусности всегда мне приносит?
Чему я удивляюсь?
Это же Алекс!
— Только недавно забрали, — отвечаю ему, раскрывая пакет с клубникой. — Жду, — отвечаю, делая вид, что хочу поесть клубники, но на самом деле скрываю от друга слёзы.
— Эй, а, ну не реветь! — замечает он мой манёвр. — На меня посмотри! — приподнимает моё лицо за подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза. — Разве можно перед таким красивым мужчиной, как я плакать? А? Или ты меня красивым не считаешь?
— Алекс, разве ты не понимаешь? Я переживаю, — грустно произношу.
— Ох, как ты нежная! А то что я переживаю, это ничего так? Может быть, мне тоже сейчас сесть здесь и реветь? Реветь оттого, что ты Льва своего к себе не подпускаешь? И как дурёха ревёшь после общения с ним или ходишь, светишься, как после рентгена? А я же переживаю за тебя всё это время! И ничего! Даже слезинки не проронил!
— Не начинай, а, — устало выдыхаю. — Мне не до него сейчас.
— Ну да, — тянет возмущённо. — Тебе, как всегда, есть дело до всех, кроме тебя самой. Прекрати тратить свою жизнь на переживания, красотка! Ты красива, молода и любима хорошим парнем и просто ищешь отговорки, потому что не можешь простить себя за то, что уже простила его, — словно читая меня, продолжает читать лекцию. — Зачем ты так загоняешь, скажи? Или это правда, что вам девушкам лишь бы пострадать?
— Ал…
— Да, я Алекс и я об этом помню!
— Иди в баню! — обиженно кидаю и отворачиваюсь от него.
— Ага! Как только до тебя дойдёт, так сразу, — бросает в ответ, и я так и хочу его убить, но понимаю, что второго такого друга не найду.
Поэтому пусть живёт…
— Ты не знаешь того, что случилось несколько лет назад, — пытаюсь оправдаться. — И пытаешься выгородить его из мужской солидарности. Не надо этого, Алекс! Не. На. До!
— Ну расскажи, что случилось? — с вызовом задаёт вопрос, зная, что в очередной раз не отвечу на него.
— Это очень сложная и долгая история, — тихо проговариваю.
— А мы не спешим, — заявляет Алекс и я решаю рассказать ему всё. От начала и до конца. Не утаивая практически ничего.
Друг внимательно меня слушает и по мере рассказа его брови вздымаются вверх, а глаза закатываются, словно глупее истории он не слушал.
— Хмм… — начинает Алекс, дослушав всё. — Он, конечно, редкостный дебил и идиот, хоть я и раньше его умным не считал, но… он ведь он этого не сделал, значит «НЕВИНОВЕН», что позволяет тебе его простить. Стадию «Раскаянья», «Игнорирования» и «Обидку» он уже прошёл за эти годы. Ещё…
— Эмм… — непонимающе смотрю на него, не веря, что он это сказал.
— Ну вот и отлично, — выдыхает, растерев руки. — Можешь его ещё немного помучить, а потом бегом в его объятия и передай, что если ещё раз затупит, я ему нос сломаю, а твой брат ему его доломает, — проговаривает и медленно меня приобнимает с коварной улыбкой на губах. — У тебя теперь, Анюта, два старших брата, поэтому твоему… не очень умному жениху хана.
— Он не мой жених, — перебиваю его.
— Ну да…
— Думаешь, простить? — спрашиваю его через несколько секунд, понимая, что хочу его простить.
— Пфф, конечно, — отвечает, посмотрев на меня, как на дурочку. — Сама будто ошибок не совершала, а в последний момент одумывалась? Или ты у нас идеальная…
