Каждый цветочек в оранжерее — наша с мамой личная заслуга. Часто семенам цветов, что мы привозили из других стран, не подходила почва в оранжерее, но нам удалось приспособить почти каждый.
Розы, практически всех существующих оттенков, были нашими любимцами, но сегодня я решила собрать простой, почти полевой букет из ромашек, которые вкупе с той вазой будет прелестно контрастировать с белоснежной скатертью и такой же белоснежной столовой.
Мы с родителями предпочитает питаться на кухне, оставив эту часть дома для приёма гостей, но сегодня как раз тот случай, когда она вновь заполнится аппетитными ароматами.
То, что гостей примут в столовой, я узнала от папы, который, дабы не загружать маму лишней готовкой, заказал блюда из ресторана, а свою жену попросил позже накрыть стол именно там. Родительница же по своей привычке, решила довести всё до совершенства влажной уборкой, цветами и даже новым сервизом.
Глава 3
Герман
— И все же мы слишком рано, – смотря в окно, кидаю брату.
— Ну и хрен с ним, – смеясь, отвечает Тигран. – Что здесь такого? Часом раньше, часом позже.
— Прохору может быть – выдыхаю.
Отчасти меня это вовсе не заботит. Да, он может быть занят и не сможет уделить нам должного внимания, но думаю, мы найдём чем себя занять. Немаленькие дети, и помимо встречи у нас свои дела.
Да, каждый из нас сегодня заключит важную для него сделку. Мой брат получит поддержку, Прохор – преемника, а я новые связи в лице нового положения своего брата. И всё это не отменит нашей нынешней деятельности.
— Плохой из тебя стратег, брат, – в привычной ему манере, произносит Тигр. – Хочешь иметь влияние над человеком, застань его в самое неподходящее для него время.
— Компромат? – развернувшись к Тиграну, интересуюсь. – Скучно. Предпочитаю держать человека за горло эмоциями.
И все же мы с Тиграном разные, но отлично дополняем друг друга. Я умею слушать, думать, рассуждать, a брат действовать, не совершая ни единой ошибки. Да, он иногда импульсивен, горяч и думает, что я неправ, но всегда прислушивается к моему и нашей матери мнению.
— С Прохором такое не прокатит, а вот раздобыть на него компромат легко, – возражает Тигран.
— Ну-ну, – усмехнувшись, возвращаю внимание к пейзажу за окном арендованной машины. – Единственное слабое место этого старика – его семья. Да, и не забывай, кто его поддерживает сверху. Прохор и Ворон доверяют нам и если нам удастся и дальше сохранить с ними нормальные отношения, то ты станешь их преемником.
— А ты?
— А я не для этого двадцать лет провёл в Испании, чтобы потом возвращаться в Россию и потерять всё в Сабаделе. Мы объединим твоё влияние здесь и моё в Испании, – заявляю, пожав плечами, изображая безразличие.
Хотя я вовсе его не изображаю. Вот уже как несколько лет я потерял смысл и не понимаю, зачем я делаю то или иное. Можно считать, что для брата и матери, но так я обманываю самого себя.
Кому достанется всё моё имущество, влияние, положение после моей смерти? Беззаботной матери или бездетному брату, который и не думает обзаводиться наследниками? Но здесь я его понимаю, потому что сам к этому не стремлюсь.
Мне осточертели все эти женщины с мыслями о том, как бы окольцевать меня, заполучить доступ к моим счётам и тратить на маникюры, педикюры и силикон немалые деньги. Как же они достали со своим нытьём и тем более их вечными диетами, после которых они похожи на скелеты.
Где же нормальные, здоровые женщины, мечтающие, и готовые родить любимому мужчине по любви, а не ради денег? Хотя, я далеко не беден и могу заплатить за то, чтобы какая-то шлюха выносила мне сына или дочь, но не хочу. У моего ребёнка должна быть полноценная семья – мать и отец. И пока я не найду ту, что будет достойна выносить мне наследника, смысла в моём существовании и моей деятельности нет. Он есть лишь в детях, которых ты воспитаешь сам, выучишь и научишь жить, кусая всех вокруг, чтобы остаться живым.
— Жук, ты Герман, – комментирует мои слова брат.
— Это жизнь, Тигр. Чтобы выжить, надо использовать всё, даже тебя, – бессовестно лгу, что Тигран сразу же понимает.
— А ты не меняешься, Гер. Всё шутишь. Не знал бы тебя, поверил, – произносит брат. – Семья – для тебя всё, поэтому вы с Прохором и сошлись.
— Да, – усмехнувшись, соглашаюсь. – Вы с матерью – всё, что у меня есть.
У каждого человека свои слабости то, что дорого и неприкосновенно. То, за что убить не жалко.
В моей памяти до сих пор хранятся воспоминания, как отец уходит от нас, оставив меня и Тиграна на родительницу. То, как мать не спала ночами, работала, чтобы обеспечить нас самым необходимым. То, какие синяки были под глазами женщины, что была готова ради нас на всё. Какие мозоли покрыли руки моей матери. Руки, что прежде гладили тебя, и эти прикосновения казались райскими, любящими и тёплыми, как солнце.
И то как быстро поменялась наша жизнь, после того как на нашем пути появился он, Егор Айдаров — наш отчим. Влюбившись в неё, он тут же забрал и её и нас к себе в дом. Маму он любил и носил на руках, как самое дорогое на свете, что было видно всем вокруг. Сам он детей иметь не мог, поэтому нас с Тиграном воспитывал, как родных сыновей. Дал свою фамилию и просил гордо носить её, но мы слегка подвели его. Хоть я и продолжил его бизнес, той силы, что раньше имела «АйдарКомпани» – больше нет. Мы потеряли очень многое, из-за моей ошибки в прошлом.
Десять лет назад у отца случился инсульт и он погиб. Признаюсь честно, в тот день я потерял часть себя. Мужчине стыдно порой такое признавать, но иногда слёзы неподвластны даже нам. Егор был для меня больше, чем просто отец. Он мой идеал, тот на кого я хочу быть похожим. И хоть мать говорит, что я очень на него похож, мне кажется, что нет. Егор умел заботиться обо всех кто его окружает, а я только о тех, кто дорог. Во мне нет сочувствия, как бы я ни старался его в себе найти.
— Как мама? Не собирается в Россию? – улыбнувшись, спрашивает брат.
— Ты лучше спроси, собирается ли она возвращаться домой? Пару дней назад мои люди вытащили её из изолятора в Лас-Вегасе.
— Что натворила? – хохоча, интересуется Тигран, прекрасно представляя, что могла вытворить наша матушка.
— Избила кого-то, – беззаботно отвечаю, привыкший к такому.
Найрин Айдарова – борец за справедливость. Не удивлюсь, если тот, кого избила мама, плохо высказался об инвалидах, бомжах или просто о людях.
— Вполне в её стиле. Мне кажется, скоро её будет знать каждый мент. Наша мама! Вся в детишек!
— И не говори.
— Запретить не хочешь? – уже в голос смеясь, задаёт вопрос Тигран.
— Я? Мне ещё жизнь дорога. Да, и зачем? Пусть наслаждается жизнью, а мы, как любящие дети вытащим её из любой передряги.
