Власов не пудрил мне голову, я сама обманулась. Увидела в нём человека, а не бездушного бизнесмена, для которого успех и репутация важнее человеческой жизни. Он был готов разрушить мою, если бы я не согласилась подписать контракт. Как?! Как я могла влюбиться в того, кто изводил меня всё это время?!
От осознания собственной глупости и наивности появляется слабость в коленях. Прикладываю карточку, тяну ручку на себя и чуть не вваливаюсь внутрь. Ощущаю спасительную прохладу кондиционера и радуюсь, что горничная включила его. На улице и так жарко, а от этих мыслей мне и вовсе нехорошо.
Едва я закрываю дверь номера, из глубины доносится бархатный голос с лёгкой хрипотцой:
– Хорошо побегала?
Сердце ухает в пятки, а сумка – на пол.
46. Роман
Ох, как я был зол! Нимфа оставила меня в прямом смысле без трусов. С замком я провозился намного дольше, чем ожидал, и она успела сбежать, предварительно выбросив мою одежду из окна. Спасибо, что паспорт, телефон и портмоне оставила, иначе до сих пор бы в том номере куковал.
Приехал поговорить, объясниться, но, как увидел её, снова стал идиотом. Вместо того чтоб извиниться по-человечески, устроил спектакль, а потом потащил в койку. Осёл! Неудивительно, что она от меня сбежала.
При мысли о том, что эта ненормальная спустилась по пожарной лестнице, внутри всё леденеет. А если б разбилась? Неужели я противен ей настолько, что лучше рисковать своим здоровьем, чем остаться со мной наедине? Решил не идти за ней, а сразу поехать в Сочи.
Попасть в её номер было проще простого: деньги открывают любые двери. В том числе и двери строптивых девиц. А такой моя нимфа и является.
Прищурившись, наблюдаю, как она роняет сумку, разворачивается и тянется к дверной ручке.
– Стоять! – рявкаю во весь голос, явно пугая её.
Женя вздрагивает, но попыток слинять не оставляет. Еле успеваю вовремя оказаться рядом. Втаскиваю её обратно в комнату, закрываю дверь, а нимфу прижимаю к стене. Упираюсь ладонью возле её головы, приподнимаю изящный подбородок пальцами и сиплю в губы:
– Куда, красивая?
– Пустите! Я вас ненавижу. Отстаньте уже от меня. Оставьте в покое, – она толкает меня в грудь, но даже с места не двигаюсь. И не сдвинусь.
Не выйдет, милочка. Теперь ты никуда от меня не денешься. Увезу, женюсь, залюблю до потери сознания. Так, стоп. Всё будет немного в другом порядке. Сначала – отжарю, иначе сдохну. Поговорим после.
– Когда это мы успели снова перейти на «вы», м, Жень?
Наклоняюсь ещё ниже, провожу носом по нежной щеке, вдыхая Женькин запах. Ладони уже лапают её вовсю. Нагло так лапают. В самых разных местах.
Сжимаю бёдра, врезаюсь в неё каменной эрекцией, скольжу руками вверх, мну грудь, забираюсь пятернёй под платье и тереблю и без того затвердевший сосок, дурея всё больше. Ну точно – маньяк.
Нимфа отворачивает голову в сторону, стоит неподвижно, тихо, будто нет её здесь вовсе. Словно смирилась, что сейчас я снова возьму её, несмотря ни на что. Нет, я не хочу повторения того, что случилось в кабинете. Но я безумно хочу её. А она – меня. Все признаки возбуждения налицо. Однако держаться она будет до последнего.
– Жень, – хриплю ей в ухо. – Женя. Я скучал. Глупая, ты зачем уехала?
Ласкаю губами и языком тонкую шею. Нимфа борется с нахлынувшим желанием, а я – отдаюсь полностью. Задираю подол платья, касаюсь пальцами влажного тонкого кружева. Она меня хочет.
Это понимание сносит голову похлеще алкоголя. Внутри всё переворачивается, подчиняясь животному порыву сгрести её в охапку и кинуть на кровать. Нельзя, нельзя. Главное – не сорваться и всё сделать правильно, не спугнуть. Но правильно я, видимо, не могу. С ней – не могу. Сжимаю шелковистые волосы, накрываю её губы своими. Жадно, властно, ненасытно. Не могу я по-другому с ней. Не могу и всё тут. Если она снова пошлёт меня сейчас, то хотя бы урву это мгновение. Хоть кусочек её. Такой необходимой мне, такой родной уже. Безумие невероятное, но я влюблён без памяти.
Тяну волосы вниз, заставляя её запрокинуть голову, и врываюсь в рот языком. Сожрать её хочется. Вылизать всю. Заклеймить.
Моя. Моя и точка.
Терзаю мягкие губы, обвожу пальцами клитор, надавливаю, заставляя её стонать и извиваться. Всё, меня несёт. Мне мало её. Всегда мало!
Запускаю руку в трусики, погружаю палец в истекающую соками вагину, отрываюсь от сочных губ и смотрю на Женю безумным взглядом. Волосы её растрёпаны, губы припухли, щёки раскраснелись, а на подбородке полосы от моей щетины. Желание продолжить начатое настолько сильное, что сейчас меня даже землетрясение не остановит. Только она.
Но Женя не отталкивает меня больше. Не говорит ни слова. Смотрит поплывшими от возбуждения глазами, а руки её тянутся к моему ремню.
Всё, это край. Даже если потом будет умолять, остановиться уже не смогу. Нужно её предупредить. Если не хочет, то пусть скажет об этом сейчас.
– Жень…
– Молчи.
Ремень летит в сторону, проворные ручки расстёгивают ширинку, приспускают джинсы и обхватывают член. Матерюсь похлеще дегенерата какого-нибудь.
Какая, к чёрту, выдержка?!
Рывок – и вот она уже в моих руках, обвивает меня ногами за бёдра. Бросаю её на кровать, срываю с себя одежду, ложусь на Женю сверху. Скольжу членом по влажной промежности, наслаждаясь её тихими стонами и рваными выдохами. Накал в паху такой, что ещё немного – и полыхнёт. Хочется войти в неё и вколачиваться, не переставая. Однако я отстраняюсь, поднимаю стройную ножку вверх, чуть разворачиваю и касаюсь языком ямочки под коленом. Женя всхлипывает и извивается. Да… Все её «слабые» места я выучил наизусть ещё в ту нашу ночь в отеле.
Покрываю поцелуями бархатистую кожу, скольжу языком к бёдрам, возвращаюсь к миниатюрной стопе и прикусываю пальчики. Ловлю её стоны, продолжая ласкать губами самое желанное тело на свете. Женя поддаётся мне, откликается, просит продолжения. Сам бы давно сорвался, но что-то останавливает. Я хочу, чтобы ей было хорошо. Хочу, чтобы со мной она чувствовала себя особенной. Богиней. Моей.
Ни одну женщину так не хотел и уже не захочу. Никогда. Только она. Только с ней. Другие не нужны.
Взгляд из-под опущенных ресниц, неровное дыхание, припухшие губки, аккуратные торчащие соски – крышу рвёт так, что понимаю: долго я не выдержу.
Сгибаю её ноги в коленях, раскрываю пальцами нежную плоть, легонько касаюсь языком. Женя охает, дёргается, но я обхватываю её рукой за бёдра, не позволяя отодвинуться, и начинаю вылизывать её с бешеной животной страстью.
Она – мой персональный ад и рай. Спасение и погибель. Сила и слабость.
Рядом с ней я одержимый.
Тяну в себя её запах, всасываю половые губы, кусаю клитор, ласкаю его языком и губами. Оглаживаю пальцами бёдра, затем снова вцепляюсь в них до красных отметин. Кровь закипает, а в висках начинает пульсировать. Член до того каменный, что доступ к мозгу отрубается полностью. Она восхитительна. Внутри всё выкручивает от желания вонзиться в неё. Тело ошпаривает кипятком. Пробирает до позвоночника, затем несётся обратно к вискам.
