– Почему ты так сердишься? Видно, он завоевал их доверие.
– Он мальчишка! – презрительно бросила Лейта.
Прасамаккус изнемогал от усталости, но заставил себя встать и побрел к группе людей, среди которых стоял Туро. Принц рассказал ему о событиях дня.
Бригант промолчал, но он почувствовал нарастающее возбуждение людей вокруг них. Человек-зверь Паллин уже вернулся в пещеру.
– Как ты найдешь творящего сны? – спросил Туро.
Прасамаккус резко перебил Бальдрика, попытавшегося ответить.
– Словечко с тобой, юный принц?
Туро отошел с бригантом к кряжистому дубу.
– Ты вроде бы не веришь, что Царица-Ведьма следит за нами, но это только твое предположение, и, значит, ведешь ты себя неразумно. Пусть он будет нашим проводником, но не обсуждай с ним, куда он нас поведет.
– Она не может быть повсюду, она же не богиня.
– А вот этого мы не знаем. Но она, конечно, знала, как скоро завершатся чары, которые она наложила на Паллина, и, наверное, следила, как он будет умирать.
Дай-ка мне твой меч!
Туро послушался, и Прасамаккус, вытащив из колчана три стрелы, провел ими по гладию.
– Не знаю, передается ли магия таким способом, но почему бы и нет? – Он вернул меч принцу. – А теперь пошли искать этого волшебника.
– Нет, мой друг. Паллин говорит, что вы с Лейтой должны остаться. Они не позволят, чтобы мы все покинули лес. Приглядывай за ней. Мы скоро увидимся.
Прасамаккус вздохнул и покачал головой, но промолчал и только следил, как Туро с Бальдриком скрываются в тени деревьев. Хельга отодвинулась далеко-далеко.
Женщины хлопотали вокруг туши, умело разделывая ее. Прасамаккус растянулся на земле возле Лейты и укутался в позаимствованное одеяло.
– Он даже не попрощался, – сказала Лейта.
Прасамаккус закрыл глаза и заснул.
Через час его разбудил удар сапога в бок. Он сел на землю и увидел, что над ним нагибается Коррин Рогер.
– Если твой приятель не вернется, я перережу тебе горло.
– И ты разбудил меня, чтобы сообщить то, что я и так знаю?
Коррин сел и протер усталые глаза.
– Спасибо за оленя, – сказал он, словно слова эти вырвали у него клещами. – И я благодарен, что твой приятель помог моему брату.
– А твоя разведка что-нибудь дала?
– И да, и нет. У северной границы стоит войско – тысяча человек. Сначала мы думали, что они войдут в лес, но тут им приказали спешиться и вернуться в лагерь. Похоже, случилось это как раз тогда, когда мальчишка наложил свои чары на Паллина.
– В таком случае он спас не только твоего брата, но и всех тут.
– Да, похоже, – признался Коррин. – Здесь мы обречены, и это приводит меня в ярость. Когда я был малышом, отец рассказывал мне удивительные истории о героях, которые выходили победителями, когда, казалось, их ждала неминуемая гибель. Но в жизни же не так, верно? У меня тут тридцать четыре бойца. Тридцать четыре! Не слишком грозное войско.
– А ты взгляни глазами Астарты, – сказал бригант. – Ты настолько значителен, что она посылает против тебя десятую часть своих воинов. По какой-то причине она тебя боится.
– У нас нет ничего, чего она могла бы бояться.
– У вас здесь, Коррин, занимается огонь. Еще очень маленький, не спорю, но однажды я видел, как целый лес сожрало пламя пожара, занявшегося от уголька небрежно разведенного костра. Вот чего она боится: пожара, в который разгорится ваш огонь.
– Я устал, Прасамаккус. Поговорим утром.
– Пойдешь со мной на охоту?
– Может быть. – Коррин встал и направился к пещерам.
– Ты очень мудр, – сказала Лейта, сбрасывая одеяло и садясь рядом с Прасамаккусом. Он улыбнулся.
– Будь это так! Тогда бы я сейчас охотился в Краю Между Стенами или был бы в Калькарии с моей женой.
– А у тебя есть жена? Ты ничего про нее не говорил.
– Вспоминать немного больно, и я стараюсь не думать о ней. Где бы она сейчас ни находилась, она видит не те звезды, что вижу я. Спокойной ночи, Лейта.
– Спокойной ночи, Прасамаккус. – На несколько минут воцарилось молчание, а затем Лейта шепнула:
– Я рада, что ты здесь.
Он улыбнулся, но ничего не ответил. Не время для разговоров… сейчас, когда во сне он увидится с Хельгой.
* * *
Туро и Бальдрик почти всю ночь шли по лесу, озаренному ярким светом двух лун, – серебряному, почти волшебному царству деревьев. Туро оно казалось почти прекрасным. На заре они два часа проспали у западной опушки леса, где распахнулись долины, уводящие к бело-голубым горам.
– Теперь начинаются опасные места, – сказал Бальдрик. – Да охранят нас духи.
Они вышли на открытое место. Бальдрик натянул тетиву на лук и наложил стрелу, чтобы выстрелить без промедления. Туро оглядел горизонт, но воинов не увидел. Там и сям виднелись маленькие хижины и большие дома, а на склонах пасся скот.
– К каким это духам ты взываешь? – спросил принц у Бальдрика.
– К войску мертвых, – ответил тот.
В полдень они остановились у крестьянского жилища, и хозяева, совсем молодые, предложили Бальдрику буханку черного хлеба. Они, видимо, чего-то боялись и хотели, чтобы путники поскорее ушли. Бальдрик поблагодарил их за хлеб, и они скрылись в доме.
– Ты их знаешь? – спросил принц.
– Моя сестра и ее муж.
– Они были не очень гостеприимны.
– Меня объявили вне закона, и разговор со мной карается смертью.
– Какое преступление ты совершил?
– Убил воина, явившегося за женой моего соседа…
Она была из Зимних Семерых.
– И что произошло с ней?
– Два дня спустя муж выдал ее стражам, а меня назвал как убийцу. Вот я и бежал к Коррину.
– Я полагал, что восстать должны многие.
– Так и было, – сказал Бальдрик. – На севере восстало целое войско – две тысячи человек, но их схватили и распяли на деревьях Калиптаса. Астарта наложила на них чары, и даже когда вороны склевали все мясо с их костей, они были еще живы. Их крики доносились из леса более двух лет, прежде чем она смягчилась и отпустила их души. С тех пор мало кто решается восстать.
Они приблизились к предгорьям Этрусков под вечер на следующий день. Горы высились перед ними жилистыми великанами на фоне клубящихся грозовых туч.
– В миле впереди в узкой долине есть хижина, – сказал Бальдрик. – Мы сможем переночевать там.
Лачужка была пуста, ставни свисали на истлевших кожаных петлях. Однако ночь не была холодной, и они сидели у огня, лишь изредка обмениваясь двумя-тремя словами. Бальдрик казался замкнутым, неразговорчивым человеком.
