В двадцать лет Урс уже твердо определил свое будущее. Хотя он принадлежал к дому Меровиев, они с Баланом находились с Меровием лишь в дальнем родстве и не имели никаких прав на корону Длинноволосых королей. А жизнь воина не влекла молодого человека, проведшего юность во дворцах наслаждений Тингиса.
Он вытерся досуха мягким шерстяным полотенцем и надел под промасленную кожаную куртку чистую черную рубаху. Из кожаной фляжечки налил на ладонь несколько капель благовония и втер его в свои длинные темные волосы. Вонь конюшни заставила его выйти на открытый луг, где воздух был напоен ароматом шиповника, разросшегося у древнего круга стоячих камней.
Там его нашел Прасамаккус. Старику было явно не по себе.
– Что не так, друг мой? – спросил Урс, садясь на плоский алтарный камень.
– Я напился, как старый дурень, и теперь у меня в голове стучит кузнечный молот.
– Слишком много меда, – заметил Урс, сдерживая улыбку.
– И слишком болтливый язык. Мне не следовало бы говорить про короля и про то, что касается его одного.
– Успокойся, Прасамаккус. Я ничего не помню. Вино ударило в голову и мне. Помнится только, что ты говорил о государе Утере как о лучшем короле во всех христианских землях.
– Он такой и есть, – ухмыльнулся Прасамаккус. – Спасибо, Урс.
Урс ничего не ответил, вглядываясь в неровный строй воинов, появившихся на гребне дальнего холма.
– Надеюсь, это наши, – прошептал он.
Прасамаккус приложил ладонь козырьком к глазам и выругался. Поднявшись на ноги, он заковылял к дому, крича во весь голос и указывая на воинов, беспорядочно ринувшихся вперед. Пастухи и конюхи выбежали из конюшен с луками в руках, а двадцать легионеров, вооруженных мечами, сомкнули щиты в боевом порядке перед домом. Урс кинулся в свою комнату за собственным луком с колчаном. Адриана скорчилась под средним окном.
– Кто они? – спросил Урс про приближающихся всадников.
– Тринованты, – ответила она.
В открытое окно влетела стрела и впилась в дверь по ту сторону комнаты. Урс отступил и наложил стрелу на тетиву своего лука.
Всадники влетели во двор под гром копыт, спрыгивая на землю, чтобы вступить в бой с легионерами. Их было вчетверо больше, стена из щитов распалась, и тринованты, облаченные в одежду, режущую глаза пестротой, начали, рубя и коля, пролагать себе путь к дому.
Урс рискнул выглянуть в окно как раз тогда, когда воин с заплетенной в косицы бородой прыгнул в брешь.
Оттянув тетиву, он пустил стрелу в горло тринованта, и тот повалился навзничь.
– По-моему, нам следует уйти, – сказал Урс, хватая Адриану за руку и поднимая ее на ноги. Дверь затрещала и рухнула в комнату, куда сразу же ворвались трое с мечами, обагренными кровью павших легионеров.
– Надеюсь, вы подумали о получении выкупа, – сказал Урс, бросая лук, и широко развел руки.
– Убейте его! – приказал высокий темноволосый воин с заживающим рубцом на щеке.
– Я стою дорого… на вес золота! – воскликнул принц, пятясь.
Воины двинулись на него. Урс шагнул им навстречу, повернулся на одной ноге и пяткой другой ударил первого в подбородок, так что тот опрокинулся на своего товарища. Принц легко отпрыгнул вправо, уклонившись от опускающего меча Лица с Рубцом. Затем он поднырнул под вновь занесенный меч и ткнул врага растопыренными пальцами под грудину. Тот охнул, лицо его побагровело… и он упал. Урс схватил его меч и всадил его в сердце первого воина, который попытался встать.
Адриана ударила третьего табуретом, сбив его с ног.
Снаружи донесся звук трубы, а затем гром копыт.
Урс подбежал к окну и увидел, как Утер, Викторин и полная центурия конных легионеров обрушились на растерявшихся триновантов. Многие из них побросали оружие, но тут же были убиты.
Несколько минут спустя бой закончился, и легионеры принялись очищать двор от трупов.
Король вошел в дом, его светлые глаза блестели, усталость исчезла без следа.
– Где Прасамаккус? – спросил он, переступая через убитых. Воин, оглушенный Адрианой, застонал и попробовал приподняться. Утер обернулся, и его огромный меч рассек ему шею. Голова откатилась к стене, туловище осело на пол, заливая его кровью. Адриана отвела взгляд.
– Я сказал: где Прасамаккус?
– Здесь, государь, – сказал старый калека, выходя из задней комнаты. – Я цел и невредим.
Король ухмыльнулся по-мальчишески.
– Сожалею, что мы не успели сюда раньше. – Он подошел к окну. – Викторин! Тут еще три!
В комнату вошли легионеры и вытащили трупы наружу.
Утер вложил меч в ножны и сел.
– Ты хорошо показал себя, Урс. Сражаешься не хуже, чем говоришь.
– Мне улыбнулась удача, государь, да и Адриана свалила одного табуретом.
– Неудивительно: она – росток от доброго корня.
Адриана присела перед королем, потом отошла к шкафу, подала королю кубок и наполнила его яблочным соком из каменного кувшина. Утер сделал несколько больших глотков.
– Вы теперь в безопасности. Гвалчмай окружил главный их отряд, и к ночи в живых не останется ни единого триновантского мятежника отсюда и до Комбретовиума.
– Твои подданные всегда настолько непокорны? – спросил Урс, и на лице короля мелькнуло раздражение.
– Мы, британцы, плохие подданные, – поспешно сказал Прасамаккус. – Такова эта земля, Урс. Племена почитают каждое своего короля, своего военного вождя и своих священнослужителей. Римляне почти покончили с друидами, но теперь культ возродился, а друиды не признают римской власти.
– Но Рим ведь больше не правит Британией, – сказал принц. – Я не понимаю…
– Для племен Утер – римлянин. Им все равно, что Рима больше нет.
– Я верховный король, – сказал Утер. – По праву рождения и по праву завоевателя. Племена смирились с этим, но друиды – нет. Как и саксы, и юты, и англы, и готы. И сикамбры стали нашими друзьями совсем недавно.
– Ты не испытываешь недостатка во врагах, король Утер. Так пусть же у тебя всегда будут сильные друзья.
А как ты поступишь с друидами?
– Как поступали римляне, любезный юноша. Я распинаю их там, где нахожу их.
– Но почему не привлечь их на свою сторону?
– Скорее я лягу в одну постель с гадюкой.
– Но в конце-то концов они же хотят того же, что и все люди: власти, богатства, красивых женщин, ведь верно? Значит, среди них должны быть такие, каких можно подкупить. Тем самым ты хотя бы посеешь рознь среди своих врагов.
– У тебя острый ум, юный Урс.
– Я любознательный, государь. Как ты узнал, что они нападут здесь?
