– Земля знала, а земля – это я, – ответил Утер с улыбкой.
Урс не стал расспрашивать дальше.
* * *
Кормак бежал, пока у него не начали гореть подошвы, а легким перестало хватать воздуха. Но он знал, что ему не убежать от всадников, следующих за ним по узкой тропе, и не сразить всех, кто перешел ручей слева от него, а теперь двигался наперерез ему. Он пытался добраться до гребня, где, казалось ему, он сумеет убить одного охотника или даже двух. Если бы одним из них оказался Агвайн!
Он попытался перепрыгнуть через круглый валун на тропе, но усталые ноги плохо ему повиновались, он зацепился носком и упал в траву. Меч выскользнул из его пальцев. Он вскочил, хотел подобрать меч… и тут чья-то рука сомкнулась на рукояти.
– Интересный клинок, – сказал высокий человек в плаще с капюшоном, и Кормак выхватил нож, готовясь броситься на него. Но незнакомец протянул меч рукояткой совсем растерявшемуся мальчику. – Иди-ка за мной.
Он нырнул в подлесок и отогнул пышный куст, за которым оказалась неглубокая пещера. Кормак забрался внутрь, и незнакомец закрыл вход ветками куста.
Менее чем через минуту мимо их убежища проскакали охотники-саксы. Незнакомец откинул капюшон и провел руками по густым черным волосам, осеребренным сединой, которые ниспадали на его широкие плечи. Его серые глаза были глубоко посажены, а борода струилась, будто львиная грива. Он усмехнулся:
– Да, пожалуй, они заметно превосходили тебя численностью, юноша.
– Почему ты мне помог?
– Разве ты не Божье создание?
– Ты святой отшельник?
– Я понимаю Таинства. Как тебя зовут?
– Кормак. А тебя?
– Я Откровение. Ты хочешь есть?
– Они вернутся. Мне надо идти.
– А ты мне показался неглупым. Мальчиком, наделенным ясным умом. Если ты сейчас уйдешь отсюда, что произойдет?
– Я не дурак, почтенный Откровение. Но то, что случится, все равно случится через час или на следующий день. Я не смогу пройти через весь сакский юг невидимкой. И я не хочу, чтобы тебя убили вместе со мной. Благодарю тебя за твою доброту.
– Как тебе угодно. Но прежде поешь! Таково первое правило воина.
Кормак прислонился спиной к стене и взял протянутый ему ломоть хлеба с сыром. Еда была наслаждением, как и прохладная вода из обтянутой кожей фляжки.
– Откуда у тебя, сакса, такой меч?
– Он мой!
– Я не оспариваю твое право владеть им. Я спросил, как он к тебе попал.
– Это меч моего отца.
– Ах так! Видимо, он был хорошим воином, лезвие из стали, которой славится одна Испания.
– Он был великий воин. Он убил шестерых противников в тот день, когда я родился.
– Шестерых? Это требовало большого искусства.
Он был сакс?
– Я не знаю. Он погиб в тот же день, и меня вырастил друг. – Кормак словно увидел перед собой лицо Гристы, и в первый раз после смерти старика из его глаз хлынули слезы. Мальчик откашлялся и отвернул голову. – Я… прости… я… – Он захлебнулся рыданиями, как ни старался их сдержать. Ему на плечо легла сильная ладонь.
– У удачливых в жизни бывает много друзей. А ты удачлив, Кормак. Ведь ты нашел меня.
– Он умер. Они его убили за то, что он вступился за меня.
Теперь ладонь прижалась ко лбу Кормака.
– А сейчас усни. Поговорим позже, когда опасность минует.
Едва Откровение прикоснулся к его лбу, как мальчика окутала дремота, будто теплое одеяло… И он погрузился в сон без сновидений.
Проснулся он глубокой ночью и обнаружил, что укрыт толстым шерстяным одеялом и под голову ему положен свернутый плащ. Перевернувшись на другой бок, он увидел, что Откровение сидит у костерка в глубокой задумчивости.
– Благодарю тебя, – сказал Кормак.
– Не стоит благодарности. Как ты себя чувствуешь?
– Отдохнувшим. А охотники?
– Устали и вернулись домой. Думаю, утром они вернутся с собаками. Ты голоден? – Откровение снял с огня бронзовый котелок и помешал в нем палкой. – Тут у меня похлебка: свежая крольчатина, вяленая говядина и душистые травы. – Он налил до краев глубокую деревянную миску и придвинул ее мальчику. Кормак с радостью принялся за еду.
– А ты совершаешь паломничество? – Спросил он между двумя глотками.
– Своего рода. Я возвращаюсь домой.
– Ты британец?
– Нет. Как тебе похлебка?
– Вкусней не бывает.
– Расскажи мне про Гристу.
– Откуда ты знаешь; как его звали?
Бородач улыбнулся.
– Ты звал его во сне. Он был твоим другом?
– Да. Он потерял правую руку, сражаясь против Кровавого короля. И стал козопасом. Он меня вырастил, и я был ему как сын.
– Значит, ты был его сыном: отцовство ведь не просто узы крови. Почему они тебя ненавидят?
– Не знаю, – ответил Кормак, памятуя последние слова Гристы. – А ты священник?
– Почему ты так подумал?
– Я один раз видел священника Белого Христа. На нем был плащ вроде твоего и сандалии. Только он, кроме того, носил на груди деревянный крест.
– Я не священник.
– Так, значит, воин? – спросил Кормак с сомнением в голосе, так как у незнакомца не было никакого оружия – только длинный посох, который лежал возле него.
– Я не воин. Просто человек. Куда ты направляешься?
– В Дубрис. Я там смогу найти работу.
– А чему ты обучен?
– Я работал в кузнице, на мельнице, у гончара. В пекарне мне работать не позволяли.
– Почему?
– Мне запрещалось прикасаться к их еде, но иногда пекарь позволял мне убираться у него. А ты идешь в Дубрис?
– Нет. В Новиомагус на западе.
– А!
– Почему бы тебе не пойти со мной? Дорога приятная, и я буду рад спутнику.
– На западе мои враги.
– Забудь про своих врагов, Кормак. Они ничего тебе не сделают.
– Ты их не знаешь!
– Они тебя не узнают. Вот погляди! – Из заплечного мешка он вытащил зеркало из отполированной бронзы. Кормак взял зеркало и ахнул: на него оттуда смотрел темноволосый юноша с узкими губами и круглым лицом.
– Ты чернокнижник? – прошептал он, и его оледенил страх.
– Нет, – был негромкий ответ. – Я Откровение.
* * *
Как ни был ошеломлен Кормак, он попытался осмыслить, какой выбор ему следует сделать. Незнакомец не причинил ему вреда, не забрал у него меч и обходился с ним ласково. Но он – колдун: одного этого хватало, чтобы сердце мальчика исполнилось ужаса. А что, если он предназначает Кормака для какого-нибудь жуткого кровавого жертвоприношения, чтобы скормить его сердце демону? Или ему нужен раб?
