Бершад сразу заметил военные корабли, охранявшие вход в залив.
– Эшлин позвала на помощь папирийский флот, – сказал он.
– Почему они просто стоят в порту? – спросил Фельгор. – На них можно уплыть из осажденного города.
– Эшлин не знает, что я убил императора, и собирается пойти войной на Баларию. Для этого ей и нужны корабли.
– А кто осаждает город?
– Понятия не имею.
Фельгор выпустил из рук штурвал и переставил парус.
– Ну вот мы и доплыли. Что будем делать?
Бершад оглядел берег:
– Заведи шхуну в порт.
– А как же военные корабли?
– Через час взойдет солнце. Надо действовать открыто и честно.
– Я не люблю действовать открыто и честно.
Бершад укоризненно поглядел на Фельгора:
– У капитанов военных кораблей должен быть приказ меня пропустить.
– А если такого приказа нет?
Бершад пожал плечами:
– Тогда наши души легко найдут море.
В лиге от берега к шхуне направился папирийский фрегат, вдевятеро больше украденного Фельгором суденышка. Военный корабль подошел к левому борту шхуны, над поручнями появились два наголо бритых папирийских моряка и вонзили гарпуны в палубу.
– Это еще зачем? – удивился Фельгор. – От вас же не убежишь.
– В таком дырявом корыте, конечно, не убежишь, – ответил кто-то с папирийским выговором.
– Так ведь и я о том же. А вы тут гарпунами швыряетесь.
– Мы их заберем, как только убьем вас, придурков. Кто еще на вашей шхуне?
– Больше никого, кроме нас, – ответил Бершад. – Где ваш капитан?
Папирийцы присмирели.
Немного погодя еще один голос пробасил:
– Я капитан. А ты кто?
– А ты посмотри на меня, – сказал Бершад, – сразу узнаешь.
На палубе появился загорелый седобородый папириец и, сощурившись, посмотрел на Бершада.
– Подойди-ка поближе, тебя издалека не разглядеть.
Бершад выступил вперед, отвел черные космы от лица. Папирийские матросы зашептались между собой. Капитан сплюнул за борт и невозмутимо произнес:
– Ну, заработал пару татуировок на щеках. Невелика заслуга.
Бершад закатал рукав рубахи и показал длинный ряд драконов, вытатуированных от запястья до самого плеча.
Капитан цыкнул зубом:
– Вот это да! Сайлас Бершад, с возвращением. – Он недоуменно почесал подбородок. – Вас всего двое? Королева Эшлин говорила, что ты вернешься с ее сестрой.
– Не вышло. Но мне нужно немедленно увидеть Эшлин.
Капитан поморщился:
– Боюсь, это будет непросто. У нее сегодня важное дело.
– Что за дело?
– Я тебе все объясню. Перебирайтесь на фрегат, я доставлю вас в порт. – Он окинул шхуну презрительным взглядом. – А то ваша посудина вот-вот затонет.
Бершад спрыгнул с борта фрегата, когда до пристани оставалось еще пять шагов. Приземлившись, он почувствовал, как с хрустом переломились кости в левой ступне, но через три шага снова срослись. Новоотросшая конечность все еще обладала силой мгновенного исцеления.
– Эй! – окликнул его Фельгор, спускаясь по трапу. – Погоди, куда ты мчишься? Я же не умею отращивать новые ноги!
– Нет времени ждать.
Бершад ужаснулся рассказу капитана. Эшлин шла на смерть ради войны, в которой больше не было нужды. Эшлин ничего не знала. Бершаду надо было срочно с ней увидеться.
– Я с тобой, – заявил Фельгор, наконец-то спрыгнув на причал. – Хочу познакомиться с королевой, которая затеяла всю эту хрень, и получить свою награду. Мы сейчас куда?
Капитан объяснил, что Эшлин встречается с Седаром Уоллесом у главных городских ворот. Там, куда вела дорога из гавани.
– Вон туда. И не отставай.
39
Эшлин
Альмира, Незатопимая Гавань
Эшлин вышла из ворот Незатопимой Гавани, окруженная вдовами. Следом маршировали гвардейцы во главе с Карлайлом Лайавином, а за ним шествовали отряды Линкона Поммола. Линкон отправил своих лучников охранять городские стены, чтобы уцелевшие королевские гвардейцы могли сопровождать королеву.
На Эшлин были кожаные штаны, шелковая рубаха с широкими рукавами, прикрывавшими запястья, и папирийский нагрудный доспех из акульей шкуры, принадлежавший одной из погибших вдов. У Эшлин не было ни оружия, ни чего-нибудь металлического.
Линкон стоял слева от нее и оглядывал поле. На нем были дорогие доспехи из зеленого металла, протравленного кислотой так, чтобы напоминать змеиную чешую. Тонкая шея забавно торчала из толстого железного ворота.
– Эшлин, не делай этого, – сказала Хайден.
– Не делай этого, королева, – вторила ей Сосоне. – Мы можем сесть на папирийский корабль и уплыть в Папирию. Твоя смерть никому не поможет.
– И бегство в Папирию тоже никому не поможет.
Вдовы все утро отговаривали Эшлин от поединка, но она оставалась непреклонной. Другого выхода у нее не было. В краешке широкого рукава рубахи прятался пузырек с божьим мхом, а драконья нить обматывала левое запястье.
– В круг я войду одна, – сказала Эшлин. – Все остальные не отходите от стен, в случае чего лучники вас прикроют. Что бы ни случилось, защищайте город. Я не хочу лишних смертей.
Линкон кивнул:
– Будет исполнено, королева.
Эшлин посмотрела на него, однако ничего не сказала. Отступать было некуда. Она жестом подозвала к себе Хайден и Сосоне.
– В случае провала отправляйтесь на юг, к Умбрикову Долу, а потом сверните на восток, вдоль реки, до самой мельницы.
– Зачем? – недоуменно спросила Хайден.
– На мельнице есть почтовый голубь, который долетит до замка Химейи. Мельник знает, кто в Дайновой пуще прячет остальных голубей. Если я умру, то немедленно известите императрицу Окину. Ясно вам?
Хайден нахмурилась и неохотно кивнула:
– Да, королева.
Королева вышла на поле одна. В ушах отдавался звук шагов и шорох жухлой летней травы под ногами. Эшлин не было страшно. Она понимала, что хуже уже не будет, и это странным образом успокаивало. Может быть, то же самое чувствовал Сайлас, отправляясь убивать своего первого дракона.
Навстречу Эшлин выступила сотня воинов. Во главе отряда шел седовласый командир в красном доспехе. Над правым плечом сверкала зеленая искорка – изумруд в эфесе меча.
