– В таком случае тебе надо больше упражняться. Ты совершила чудесное открытие. Магия такой силы позволит повелевать приливами. Не следует ее бояться.
Эшлин окинула взглядом волокно на запястье:
– Знаю.
Всю ночь Эшлин проверяла свои вычисления и писала письма, которые следовало разослать утром голубиной почтой. За несколько часов до рассвета она запечатала и отложила в сторону последнее письмо. Утром она лично отнесет все письма Годфри, чтобы обезопасить их от посторонних глаз.
Эшлин погасила свечи на столе и ушла в опочивальню рядом с обсерваторией, предпочитая скромную обстановку роскошному убранству королевских покоев в замке.
Она вздохнула полной грудью, наслаждаясь ароматом свечей – свежим, смоляным, как в лесной чаще. Усевшись на край кровати, Эшлин размотала с запястья драконье волокно. Хайден права – надо как можно быстрее научиться им пользоваться. Разумеется, можно полагаться на драконьера с тайным поручением, на отряды гвардейцев и на корабли из папирийского кедра, но волокно – последнее, что может ее защитить. Чтобы спасти баларских драконов от уничтожения, Эшлин была готова лично отправиться к императору Мерсеру, прихватив бочонок божьего мха.
Размяв шею, Эшлин вонзила кончик ножа в ладонь, выдавила капельку крови и трижды потерла волокно. Крошечные молнии с треском заплясали вокруг ее пальцев, затем поднялись по руке и пробежали по плечам. Она снова втянула в себя воздух, отчего разряды скользнули под кожу, наливаясь силой, будто гроза. Грудь окатило жаром, пульс участился. Эшлин выдохнула, молнии заискрили по коже и покрыли голову и плечи, словно капюшон плаща. Управлять энергией можно было, лишь балансируя, будто двигаясь по бревну, перекинутому через реку, – простая задача, если поддерживать равновесие, но если качнуться, то упадешь в бурный поток.
Эшлин продолжала мерно дышать, заставляя молнии на коже и вокруг то сжиматься, то расширяться, все время удерживая их под строгим контролем. Если сейчас добавить к волокну божий мох, то управлять энергией будет очень трудно. Эшлин вспомнила, как молнии метались по стенам, с легкостью плавили камень и металл. Без тренировки столько энергии не удержать, ведь божий мох придавал разрядам смертоносную силу.
Эшлин закрыла глаза, заставила сердце биться ровнее, успокоила взволнованный разум. Медленно начала отсчет – вдох, выдох. Вдох, выдох. Как только контроль над разрядами ускользал, она начинала счет заново.
После десятков попыток счет достиг тысячи вздохов. Эшлин разомкнула веки, обратила раскрытую ладонь к стене и начала направлять разряды в кончики пальцев. Занятие было трудным и очень странным, будто энергия перетекала по жилам к определенному месту тела. Когда все разряды сосредоточились в кончиках пальцев, Эшлин прицелилась и начала выпускать из пальцев крошечные молнии – одну за другой – в швы каменной кладки. Каждая молния оставляла на стене небольшую подпалину. В цель попали три из пяти выстрелов. Не потрясающий результат, но много лучше, чем раньше.
Интересно, что подумают бароны, если увидят, как молнии срываются с ее руки? Многие в Альмире и без того верили, что Эшлин – ведьма, вступившая в сговор с демонами. Они и не догадывались, как правы.
Эшлин хрустнула пальцами и снова активировала волокно. Скоро рассвет, незачем и думать о сне, поэтому лучше пока поупражняться.
12
Бершад
Галамар, город Аргель
Аделон и еще один воин отвели Бершада и Йонмара на пристань. По пустынным городским улицам ходили караульные, но все жители Аргеля собрались на берегу реки, смывая с себя грехи.
Фельгор стоял на причале у «Люминаты» и ссал в реку. Он с улыбкой помахал им рукой, но Аделон грубо втолкнул его на борт.
– Эй, полегче! – возмутился Фельгор, поправляя штаны.
Аделон хмыкнул и жестом велел Бершаду и Йонмару подняться на корабль.
– В городе плохи дела? – спросил Роуэн.
– С бароном дела плохи. Нам с тобой проход разрешен, а вот их всех отправляют восвояси, – сказал Бершад, указывая на Йонмара, Фельгора и Виру. – А путевые грамоты Греалора – куча ослиного дерьма.
– И что это значит? – спросила Вира.
– А то, что мы в жопе, – буркнул Роуэн.
Аделон, опершись на перила причала, грыз яблоко. Потом заметил, что на него все смотрят, перестал жевать и, цыкнув зубом, заявил:
– Барон приказал мне дождаться, пока ваша мачта не станет размером с зубочистку.
Бершад вздохнул. Можно, конечно, разойтись для виду и встретиться в предгорьях скрытно – он показал Вире карту Галамара, где был помечен перевал. Но соглядатаи аргельского барона наверняка будут следить за Бершадом до самого Корниша и возьмут его под арест, если он сойдет с тракта. Весь продуманный план вмиг превратился в дерьмо.
– Прилив вас ждать не будет, – напомнил второй гвардеец.
Бершад собрался вместе со всеми спуститься в трюм, чтобы обдумать другой план, но вдруг замер, охваченный знакомым ощущением – все кости заломило, по ним пробежала дрожь, будто от гулких звуков тайных барабанов. Это ощущение накатывало редко и всегда означало только одно.
Бершад обернулся к Роуэну:
– Дай-ка мне кинжал.
Роуэн вытащил ножны из холщовой сумы и швырнул Бершаду.
– Внушительный ножичек, – с набитым ртом буркнул Аделон. – Это драконий клык?
– Он самый, – сказал Бершад. – Из седьмого убитого мной дракона.
Аделон рассеянно кивнул.
– Режет кольчугу или доспех, будто масло, – сказал Бершад, подступая поближе к нему и окидывая взглядом пристань. Никого.
– Хороший клинок, – заметил Аделон, напряженно выпрямляясь.
– Ага, только плохо, что короткий. Клык ведь не перекуешь, он годен только для ближнего боя. – Бершад сделал еще шаг к Аделону и негромко, доверительно произнес: – Приходится подступать вплотную.
Аделон недоуменно поморщился, раскрыл рот с непрожеванной яблочной шкуркой, покосился на кинжал и сжал ясеневое древко копья.
– Эй, я же сказал, что тебе…
Бершад выхватил кинжал из ножен и одним ударом снес Аделону полголовы, срезав ее над самыми бровями. Стальной шлем с развевающимися прядями светлых волос пролетел по воздуху и, плюхнувшись в воду, скрылся в мутной глубине.
Глаза Аделона выпучились в предсмертном изумлении. Куски яблока вывалились из отвисшей челюсти. Бершад раскрытой ладонью ткнул Аделона в грудь, и тело упало в воду вслед за шлемом. По воде пробежали круги – и все. Первый человек, убитый Бершадом за четырнадцать лет.
Вира, стремительно выхватив из-за пояса пару длинных ножей, одним пронзила шею второго воина, а другой вонзила в бок, в щель на стыке доспехов, прямо в сердце. Воин умер мгновенно.
