Джолан улыбнулся.
Они потягивали ливенель, дожидаясь, пока принесут еду.
– Ну, как тебе? – спросил Джолан. – Похоже на ваше баларское пиво?
Гаррет почмокал губами:
– Хмель свежее.
Джолан снова улыбнулся, на этот раз шире. Гаррет словно бы не заметил, что Джолан угадал, откуда он родом, но хватило и этого.
Полчаса спустя Джолан умял целую курицу, три свиных колбаски, несколько толстых ломтей окорока, две горячие булочки и целую миску тушеных корнеплодов. Они с Гарретом выпили уже по три кружки ливенеля, и, впервые после смерти Моргана, Джолан приободрился, хотя голова у него и кружилась.
Несколько минут он оживленно рассказывал о своем ученичестве, а потом вздохнул:
– Ох, кажется, что все это было давным-давно. Я целыми неделями только и занимался, что готовил травяные смеси и кипятил воду для мастера Моргана. А на самом деле жизнь идет куда быстрее.
Гаррет задумчиво потягивал ливенель. Выпитое на нем никак не сказывалось, хотя он немного расслабился.
– В странствиях прошлое быстро становится далеким, – помолчав, сказал он. – По-моему, пройденные лиги словно бы наводят морок на путника.
– А ты много странствовал?
– Да.
– И в каких дальних краях ты побывал? – спросил Джолан, хлебнув ливенеля.
Кружка почти опустела. Может быть, Гаррет раскошелится на четвертую?
– Мне довелось поработать по ту сторону Таггарстана. В свободных землях Юно.
Джолан покрутил в пальцах куриную кость, обдумывая, стоит ли задавать следующий вопрос. Выпивка придала ему храбрости.
– А чем именно ты занимаешься?
Гаррет перевел взгляд с пивной кружки на Джолана. В его серых глазах не было ни злобы, ни вообще какого-то выражения. Они вбирали в себя окружающий мир, но ничего не выдавали.
– Ступай-ка ты спать, Джолан. Пуховая перина – дорогое удовольствие.
14
Бершад
Галамар, Вепрев хребет
Фельгор и Йонмар были непривычны к горам.
Поначалу баларский вор блевал, но теперь его просто тошнило всухую, и он схаркивал тягучую слюну.
– Проклятый каземат, – бормотал он себе под нос. – Из-за него я совсем потерял форму.
Йонмар надел в дорогу наряд из мягкой выделанной кожи, но вскоре взопрел, покрылся липким потом и к полудню не поспевал даже за Фельгором, который то и дело останавливался блевануть.
– Что, первый раз отправился в поход? – спросил Бершад Йонмара, когда путники остановились на привал.
Йонмар привалился к валуну и, стянув сапоги, проверял, не натер ли мозолей. Он зыркнул на Бершада, но промолчал.
– Ничего, привыкнешь, – сказал Бершад. – Если каменный чешуйник тебя не сожрет.
Он снял со спины Альфонсо бурдюк, вылил из него вино и наполнил родниковой водой. Подняв бурдюк над головой, Бершад направил струю воды в рот.
– Ты пьешь, как папириец, – заметила Вира.
Бершад прополоскал рот, сделал глоток и протянул бурдюк Вире. Она отпила воды таким же способом и передала бурдюк Йонмару, который присосался к отверстию, как щенок к мамкиной титьке. Напившись, он отдал бурдюк Фельгору, который с опаской глотнул, подождал, не стошнит ли, и сделал пару глотков побольше.
– Ха, с чего это наш драконьер вдруг заделался трезвенником? – спросил Йонмар. – Говорят, ты вечно пьяный ходишь.
Бершад почесал бороду:
– А вот не надо верить слухам.
В городе он и часу не мог провести без выпивки, но за городскими стенами все было иначе. В глуши или в дремучем лесу он неизменно чувствовал себя спокойно и легко.
– А что делать, если нападут скожиты? – спросил Фельгор, вглядываясь в чащу.
– Лорнарский Рубеж далеко к северу отсюда, – сказал Бершад. – В общем-то, здесь безопасно, разве что на камнях оскользнешься.
– Между прочим, шахтерское семейство вырезали как раз к югу от Рубежа, – напомнил Йонмар.
– Сомневаюсь, – хмыкнул Бершад. – Солдаты Гарвина – как сборщики налогов. Они обязаны доставлять барону определенное количество… преступников. Мы с вами можем месяц бродить по лесам и никаких убитых шахтеров не обнаружим.
Вира поморщилась:
– Ну и нравы у местных! Свиньи и то совестливее.
– Можно подумать, что вдовы – образец добродетели, – фыркнул Йонмар. – Убийцы и соглядатаи, даром что притворяются телохранительницами.
– Зато мы не убиваем без разбору, – сказала Вира.
Бершад пожал плечами и снова отпил из бурдюка:
– Сегодня переночуем к югу от Рубежа. А о скожитах подумаем завтра.
Незадолго до темноты Вира ушла на разведку, искать место для ночлега. Укромный уголок обнаружился в излучине горной реки. Когда туда добрались и остальные, Вира уже поймала четыре форели на бечевку со стальным крючком, выпотрошила их, насадила на хворостинки и развела под ними костер.
– Наша убийца – на все руки мастерица, – ухмыльнулся Фельгор, глядя на Йонмара. – Вот и сейчас тебя выручила.
– У каждого своя роль, – буркнул Йонмар.
– Да? – поинтересовался Бершад. – А тебе какая досталась? Гневить баронов и терять провиант?
– Я не виноват, – возразил Йонмар. – Кто ж знал, что в Галамаре теперь такие строгости.
– А если нас не пустят в Баларию, ты то же самое скажешь?
– С Баларией все по-другому. Я в Таггарстане договорился, там все схвачено.
– Точно знаешь?
Йонмар возмущенно зыркнул на Бершада:
– Я не собираюсь оправдываться перед демоном Гленлокского ущелья.
У Бершада екнуло сердце, как всегда при упоминании Гленлокского ущелья. Он умолк.
Все разделили между собой рыбу и согрелись у костра. Хвоинки раскидистой сосны были длинными, как пальцы, и отбрасывали игольчатые тени на поляну. Йонмар сначала жаловался, что натер ноги, а потом начал лепить очередного глиняного божка. Фельгор и Роуэн рассказывали друг другу о попойках. Вира устроилась подальше от костра и молчала.
Бершад съел свою порцию рыбы. Разговаривать не хотелось. Аргель испортил ему настроение. Фельгор болтал не переставая, и Бершад его почти не слушал. Немного помолчав, Фельгор обратился к Йонмару:
– А почему его называют демоном Гленлокского ущелья?
– А потому, что наш приятель заработал там синие полосы на щеках, – с гаденькой улыбочкой заявил Йонмар. – Жуткая история.
Воцарилась тишина. Заметно было, что Роуэну хочется врезать Йонмару в морду.
