– Убивать будем?
– Если их не убить, они не отстанут. – Он задумался, можно ли сделать это вдвоем. Можно, но сложно. – Зайди с противоположной стороны, а я останусь здесь. Сними караульного пращой. Может, они станут отбиваться, а может, разбегутся. Как бы то ни было, убей первого, кто вскочит, а я метну копье и брошусь на них. Как только меня окружат, подберись и начинай убивать в спину.
– Что, вот так все по-простецки?
– Если перемудрить с убийством, то в своей премудрости и увязнешь, – повторил Бершад слова Роуэна.
Вира скрылась в темноте. Бершад подобрался поближе к костру и выжидал. Караульный, Ворон, все еще притворялся спящим. Бершад надел маску и потуже затянул ремни. Маска привычно, успокаивающе сдавила лоб и скулы. Жаркое дыхание обдавало кожу. Бершад ждал. Спустя несколько минут с противоположной стороны донесся еле слышный шорох.
Голова Ворона разлетелась на куски. Алые ошметки и обломки черепа брызнули во все стороны. Обрывок скальпа попал в костер, завоняло паленым волосом, в огне зашкворчала кожа. Скожиты не двинулись с места, но в лунном свете засверкали белки раскрытых глаз. В следующий миг вожак с воплем вскочил, остальные последовали за ним и разбежались в разные стороны.
– Хреново, – вздохнул Бершад.
Следующий выстрел из Вириной пращи подбил скожита, который мчался к Бершаду. Камень, пробив спину дикаря, сорвал огромный кусок кожи и раскрошил позвоночник в труху. Скожит повалился ничком. Попробовал подняться. Дернулся. Замер.
Вожак тут же метнулся в сторону Виры, зажав в обеих руках короткие мечи. Он двигался с уверенностью человека, привыкшего к засадам. Судя по всему, у Виры не было времени перезарядить пращу.
Синеволосый и еще два скожита вглядывались в темноту, выискивая противника. Бершад прицелился в того, кто был поближе, и метнул копье. Копье вонзилось в ключичную ямку скожита и пробило тело насквозь.
Из груди дикаря с влажным хлюпаньем хлынула кровь. Скожит упал на колени и умер. Бершад обнажил меч.
Синеволосый и его приятель, коренастый пузан, увидели, что Бершад один, и зашли с обеих сторон – Синеволосый слева, а Пузан справа. Их кожа в пламени костра отсвечивала оранжевым. У Синеволосого был двусторонний каменный топор, а у Пузана – грубо сработанная булава, обычная дубина, утыканная острыми шипами.
– А, это ты, – сказал Синеволосый, продолжая наступать слева; он был грузен, но двигался ловко и легко.
– Ага, я, – сказал Бершад; черная маска приглушала слова.
– Красивая маска, – сказал Синеволосый. – Чё за кот?
– Ягуар.
Синеволосый понимающе кивнул, будто получил ответ на важный вопрос.
– Обещаю не расколоть ее топором, если ты обещаешь не разрубить меня напополам, – ухмыльнулся он.
Бершад тоже ухмыльнулся, но Синеволосому был виден только ягуарий оскал.
– Договорились.
Бершад по опыту знал, что при численном преимуществе противника бойцов губит не грубая сила, а страх. От испуга начинаешь глядеть по сторонам, следить за врагами, не можешь сосредоточиться. А это плохо. Скожиты это понимали и рассыпались во все стороны, чтобы отвлечь Бершада, а при удобном случае зайти ему за спину и продырявить. Они действовали терпеливо и осторожно, без лишнего риска, поскольку осознавали свое преимущество.
Но Бершад не испугался и не запаниковал. Он выждал, когда два дикаря отошли подальше друг от друга, а Синеволосый занес ногу для шага и нетвердо стоял на ногах. Бершад накинулся на Пузана, с которым было легче справиться. Коренастый скожит удивленно отпрянул и занес булаву для удара, но Бершад стремительно подскочил к нему, целя мечом в широкую грудь. Пузан неуклюже взмахнул булавой перед собой. Меч застрял между двумя железными шипами, и булава, опускаясь влево, потянула его за собой.
Вместо того чтобы попытаться высвободить клинок – что дало бы возможность Синеволосому отрубить Бершаду голову сзади, – драконьер выпустил его из рук. Меч отлетел в сторону и с глухим ударом вонзился в землю. Пузан ухмыльнулся и угрожающе занес булаву, но Бершад ухватил его за косматую шкуру, притянул к себе и начал бить головой ему в рожу.
Раз, другой, третий – стремительно и сильно. Маску ягуара украшали стальные полосы, поэтому физиономия Пузана быстро утратила очертания. После третьего удара глаза скожита закатились. Он выронил булаву и обмяк.
Бершад метнулся влево, вовремя уклонившись от топора Синеволосого. Одним ударом скожит перерубил своему приятелю руку у самого плеча, будто сухое полено. Пузан осел на землю и задергался в предсмертных судорогах.
Синеволосый, набычившись, наступал на Бершада, яростно размахивая топором. Дикарь ловко владел своим грозным оружием, держа его обеими руками и выписывая в воздухе широкие дуги. Бершад уворачивался и перепрыгивал с места на место, в шаге от громадного смертоносного полумесяца.
Бершад подался влево, споткнулся, уткнулся маской в грязь и стремительно откатился в сторону. Лезвие каменного топора вонзилось в землю там, где только что была голова драконьера. Синеволосый занес топор для горизонтального удара с оттяжкой, но Бершад вскочил, поднырнул под топор и сбил дикаря с ног.
Грузный скожит покачнулся, но не упал, а шарахнул по спине Бершада топорищем. Раз, другой. На конце топорища был острый шип, который пронзил накидку драконьера и впился в тело.
Бершад выхватил из поясничных ножен кинжал из драконьего клыка и подрезал Синеволосому коленную связку. Скожит застонал от боли.
И наконец повалился на землю.
В падении он все-таки занес топор для последнего смертельного удара. Бершад перехватил руку Синеволосого и вонзил кинжал ему в запястье. Топор выпал из онемевшей руки. Бершад одним движением перерезал горло противника с такой силой, что клинок необычайной остроты едва не обезглавил скожита.
В груди Бершада заполыхала жажда крови, но он ее подавил. Вира еще сражалась. Бершад подхватил меч и бросился в темноту, к хриплым выкрикам и звону металла. Вира и сухопарый вожак боролись на земле. Вира вскочила на спину скожита, у которого хлестала кровь из четырех или пяти ран, и пыталась перерезать ему горло кинжалом.
Вирин наплечный доспех акульей кожи был разрублен, под ним виднелась кольчуга. Скожит одной изувеченной рукой отводил кинжал от горла, а другой с силой выламывал Вире пальцы на левой руке, напрягая все мышцы жилистого предплечья.
Бершад бросился вперед и сапогом наступил на рукоять Вириного кинжала, всадив его в глотку скожита.
Из раны брызнула темная кровь, на губах вожака выступила алая пена. Бершад снова топнул. Убил. Он отступил назад и глубоко задышал, стараясь усмирить нахлынувшее безумие. Вира осторожно высвободилась из обмякшего захвата и неуверенно встала, как тот, кто предвидит грядущую боль.
– Остальные убиты? – спросила она, тяжело дыша.
Бершад кивнул, снял маску и утер едкий пот.
