– Ага.
Она кивнула и медленно побрела к берегу. Мокрая кожа поблескивала в утреннем свете.
– Ну хоть одно приятное воспоминание останется, – сказала Вира, облачаясь в обшарпанный доспех из акульей кожи.
Бершад, повернувшись к Вире спиной, тоже оделся. Они присели у догорающего костра и доели остатки рыбы, а потом перебрались через ручей. Выжженное кострище было единственным напоминанием о предыдущей ночи.
Они углубились в заросли. Толстый слой мха странно пружинил под ногами. Бершад надел маску, обнажил кинжал из драконьего клыка и начал прорубать дорогу сквозь густую сеть лиан. Вира шла следом. Клинок с влажным хрустом врезался в зелень.
– Вообще-то, ягуары движутся очень тихо, – сказала Вира, когда Бершад случайно чуть не повалил молодое деревце.
– Плохой из меня ягуар, – буркнул он. – Да и барон тоже хреновый.
– Зато ты в другом хоть куда, – сказала она и, помолчав, добавила: – Много в чем.
Обогнав Бершада, Вира бесшумно скользнула в колючий куст, да так, что ни одна ветка не качнулась, и вскоре превратилась в черную тень среди деревьев. Через пару часов Бершад выбрался на поляну. Вира, скрестив ноги, сидела на большом плоском камне и невозмутимо точила один из своих кинжалов.
– Мост там, впереди, – сказала она, указывая на север. – И наши тоже. Я унюхала дымок трубки Роуэна.
Бершад кивнул, вытер клинок из драконьего клыка о штанину и вложил в ножны. Посмотрел на Виру.
– Слушай, – начал он, – ночью мы…
– Про то, что было ночью, говорить не обязательно.
– Понимаешь, опасно отправляться в Баларию, не зная, в каких мы с тобой отношениях, – сказал Бершад.
Его больше заботило не то, что они с Вирой переспали, а то, как она восприняла его удивительную способность к исцелению.
Вира взглянула на него.
– Ты мне нравишься, – сказала она. – И то, что было ночью, мне тоже понравилось. Но ты прав – мы с тобой на службе у двух разных Мальгравов. Так что лучше забыть обо всем, что случилось, и двигаться к цели. Вот такое у меня отношение. А у тебя?
– И у меня тоже, – сказал Бершад.
Его это вполне устраивало.
Древний трехарочный мост из почерневшего гранита когда-то был внушительным сооружением, но теперь выглядел лишь чуть-чуть надежней прогнившего ствола, который подломился под Роуэном и Альфонсо. Бершад коснулся замшелых камней, крошившихся под рукой.
– Кто его здесь построил? – спросила Вира. – Явно не скожиты.
– Алхимики, – ответил Бершад. – Они сотни лет исследуют драконьи логовища. Балары говорят, что раньше на эту гору стекались толпы алхимиков, собирали целебные травы, что-то здесь изучали. Но скожиты их распугали.
– Понятно.
Роуэн, Фельгор и Альфонсо устроили привал на противоположной стороне моста. Фельгор дремал у костра, положив голову на брюхо ослика, а Роуэн сидел рядом, покуривая трубку. У его ног лежал меч.
– Долго же вы, однако, – сказал Роуэн, не выпуская трубки изо рта.
Фельгор приоткрыл один глаз, сел, почмокал губами, обеими руками пригладил сальные волосы. Пристально посмотрел на Виру с Бершадом, принюхался и заявил:
– Вы трахались.
Роуэн изогнул бровь, но ничего не сказал.
– А вы тут давно? – спросила Вира.
Фельгор улыбнулся, обнажив очень мелкие зубы, и почесал реденькую бороденку.
– «А мы подойдем чуть позже…» – повторил он голосом Бершада. – Мы вас ждем уже два дня. Тропа была в сотне ярдов от той переправы, ну мы и пошли по ней. – Он огляделся. – Если честно, мы тут заскучали. Вчера я полдня рассказывал Роуэну про дочку мясника, с которой познакомился в Драммонде, у нее такие здоровые…
– Вы-то сами как добрались? – перебил его Роуэн.
Бершад пожал плечами:
– Да так, без приключений. Палец вот только потеряли.
Роуэн взглянул на руки Бершада, потом на Виру, заметил перевязанную ладонь без мизинца.
– Ты знаешь, где мы?
Бершад осмотрелся, кое-что припомнил. Тропа вела на север, прямиком через драконье логовище, к горному озеру.
– Ага, – сказал он. – Знаю.
К полудню они добрались до входа в логовище – туннеля под горой, заросшего зелеными, багряными и пунцовыми кустами, лианами и спартанийским мхом, среди которого вился ручей. Роуэн немедленно наполнил суму кусками мха.
Обычно драконы устраивали логовища не высоко в горах, а в теплых и влажных низинах, вот как в Дайновой пуще. Чем их привлекла труднодоступная вершина Вепрева хребта, алхимики так и не разобрались, но постоянно приходили сюда за растениями для всевозможных целебных настоек – от снотворного до средства от поноса. Состав своих зелий алхимики держали в секрете и наживали огромные состояния, продавая лекарства больным.
– А тут не опасно? – спросил Фельгор Бершада, который начал расчищать заросли у входа. – Они какие-то… колючие.
– Как тебе сказать, – ответил Бершад, разрубая толстую лиану, обрызгавшую его густым оранжевым соком. – Ты уже встретился и с драконом, и со скожитами – и ничего, уцелел. Так что колючки – не самое страшное.
Фельгор прикусил нижнюю губу, всмотрелся в туннель, отступил за спину Роуэна и похлопал его по плечу в кольчуге.
– Ну, колючки и лианы мне не страшны, у меня есть надежный щит.
– Может, ты к кому-нибудь другому пристанешь, для разнообразия? – Роуэн вытащил из ножен кинжал и тоже начал расчищать вход.
– Мне с тобой хорошо. Мы же друзья.
– Я тебе не друг, баларин, – огрызнулся Роуэн, впрочем беззлобно.
– Ну, не то чтобы задушевные, как два голубка, – сказал Фельгор. – Но и не враги.
– Ладно, вперед! – начал Бершад и внезапно остановился, оглушенный шумом драконьего логовища: тысячи зверьков и насекомых в замшелой земле. Шум длился всего секунду, а потом смолк.
– Что с тобой? – спросила Вира, коснувшись плеча Бершада.
– Все в порядке, – моргая, ответил он.
То, что он сейчас чувствовал, совсем не походило на приближение дракона, но ощущения были очень странными. В прошлый раз, когда балары вели его через логовище, ничего подобного он не испытывал.
Они двинулись в темноту. Факел зажигать не понадобилось: сквозь расщелины в потолке пещеры пробивались тоненькие лучики света, так что видно было, куда идти. В тяжелом влажном воздухе сновала мошкара. С обеих сторон нависали тени высоких корявых деревьев. Чем глубже путники забирались в логовище, тем чаще перед ними мелькали насекомые и мелкие зверьки.
– Крысы и ящерицы, – пояснил Бершад, заметив страх в глазах товарищей; даже Вира шарахалась от теней.
