Три. Два. Один.
Прогрохотало так, что, казалось, из ушей хлынет кровь. На небе сразу с трёх сторон рыжими лепестками расцвело пламя, и, словно протягивая друг к другу руки, слилось в единую линию. В нос ударило палёным, кровожадное карканье сменилось возмущённым рокотом. Стая, пожираемая огненной волной, разбилась на десятки чёрных осколков и разлетелась по сторонам.
Повсюду мелькали взмыленные лошадиные бока, чудом не задевая смельчаков, оказавшихся на пути. Стараясь не отвлекаться на бедлам, творившийся вокруг, Керс заставлял огонь разрастаться в воздухе, но долго подпитывать пламя не удалось. Слишком много тварей, слишком много сил отбирал контроль.
Ноги стали ватными, подкосились. Плечо Севира вдруг оказалось рядом, крепкая рука сжала локоть, не давая упасть.
— Отлично, малец. Соберись! Нужно ещё разок!
— Не потяну, — устало выдавил Керс.
— Тогда, считай, мы трупы.
Времени на отдых не было. Едва огонь рассеялся, мелкие стаи стремительно сливались обратно в гигантскую тучу. Их разорвут мгновенно на мелкие кусочки. Жалкая горстка двуногих против несметного войска крылатых, у них нет не единого шанса.
Хорошую же свинью подложил ему Севир. Вместо того, чтобы прикрыть, когда силы потратил, он его бросает прямо в пекло, да ещё и чужие жизни на совесть вешает.
— Чего ты тянешь? Давай! — проорал Севир.
Небо уже чёрное. Керс не сводил глаз с огромного клюва, метящего прямо в лицо. Не было сил даже пальцем пошевелить.
«Дерьмовая смерть», — подытожил в уме.
Стрела просвистела над ухом, вонзилась в пернатую грудь. Тварь с криком повалилась у самых ног, задев крылом сапог. На подходе ещё с десяток. Уже несутся, готовые вонзить когти в плоть, разорвать, выпотрошить внутренности.
Собрав последние силы, дрожащими руками Керс отцепил мешок с пояса, чиркнул кремнием. Пальцы не слушались, искра выбилась не сразу. Огонь лизнул первый попавшийся фитиль.
— Бросай! — он сунул мешок Севиру.
Тот со всей мочи швырнул снаряды в воздух.
Больше от отчаяния, чем от уверенности, что хоть что-то выйдет, Керс направил всю оставшуюся энергию в ещё не родившееся пламя, вообразив, как мешок искрится и оранжевая вспышка превращается в разрушительный взрыв.
В ушах зазвенело, лицо обдало жаром, глаза засыпало пылью, что-то толкнуло в грудь и повалило на спину. В одно мгновение мир погрузился в глухую тишину.
Где взрыв? Что вообще произошло? Хотя какая, к чёрту, разница. Поспать бы…
Он провалился в темноту, уже почти не осознавая ни себя, ни происходящее вокруг.
В какой-то момент понял, что стоит перед невысоким домом с белыми стенами и красной черепичной крышей. Из окна смотрит девчушка лет трёх, не больше. Каштановые волосы слегка растрепались, огромные янтарные глаза восторженно смотрят прямо на него. Она радостно улыбнулась и приложила к стеклу пухлую ладошку, что-то произнесла, но что именно — не разобрать.
Щёку обожгло и видение тут же рассеялось, он снова оказался в непроглядной черноте небытия.
— Хватит прохлаждаться! — очередная пощёчина. — Да он в отключке.
Память медленно возвращалась. Перо, уруттанцы, вороны. Он протёр глаза, попытался сфокусироваться. Сквозь пелену проступили расплывчатые силуэты.
— Очухался! Рик, подсоби. Тяжёлый, засранец.
Под руки подхватили, поставили на ноги, которые тут же подкосились. Голова гудела, как колокол, всё тело охватила мелкая дрожь, во рту пересохло, щипало язык.
Всё-таки жив. Но как? Судя по тому, что сейчас предстало перед глазами, взрыв удался на славу. Воздух стал мутным, как при буре, с неба сыпался чёрный снег, мерзко хрустел под ногами. Дышать тяжело от вони горелой плоти. По идее, от них и кучки пепла не должно было остаться.
— Вот это фейерверк, малец! — одобрительно хмыкнул Севир. — Да ты у нас оружие массового поражения, мать твою. Хорошо, что я успел, а то вместе бы с птичками в золу превратились.
— Попить бы… — Керс провёл языком по пересохшим губам.
— Потерпи, мы уже почти пришли.
«Почти пришли» затянулось на добрые четверть часа, но силы постепенно восстанавливались. Уже на подходе к лагерю шёл на своих двоих, хотя это громко сказано. Скорее, плёлся за остальными, спотыкаясь на каждом шагу.
Лагерь заполонили уруттанцы. Да их здесь полсотни, если не больше. Ржание, запах конского пота и мочи, женские причитания, вонь протухшей крови — всё смешалось воедино. Перед глазами мелькали угрюмые лица, грязные детские мордашки с зарёванными глазами. О чём переговариваются — не понять. Язык грубый, шипящий, чужой.
К ним подбежала рыжая девчонка лет двенадцати. Растрёпанная, глаза дикие. Что-то затараторила на своём. Севир внимательно выслушал и кивнул.
— Ну и дела! — протянул он, когда рыжая скрылась в толпе. — Керс, со мной пойдёшь.
Чёрт, горло бы сначала промочить и отдохнуть. Что ему ещё от него нужно?
У костра, рядом с палаткой Севира, ждали двое. Молодой здоровяк и старик со странной палкой.
При виде Севира, молодой зло скривился, прорычал что-то старику. Тот сурово сдвинул брови, бросил короткую фразу в ответ.
— Рад тебя видеть Орм! — Севир похлопал по стариковскому плечу. — Думал, не свидимся уже.
— Как оказалось, у Матери на нас свои планы, — произнёс старый уруттанец.
— Ну да, ну да, — невесело усмехнулся Севир. — Старая песня. А ты подрос, Альмод, возмужал.
— Проклятый танаиш, — прошипел тот и, помолчав, добавил что-то на своём. Очевидно, особой радости от встречи он не испытывал.
Севир пропустил проклятье мимо ушей и опустился рядом со стариком:
— Присядь, Керс. В ногах правды нет. Эй, Дэн, принеси-ка нам пива.
Керс опустился чуть поодаль. Видеть уруттанцев раньше не доводилось, но слышал о них многое. Суровый народ, бесстрашный.
— Что-то я Гарда не вижу, — Севир подозрительно сощурился. — И что вы вообще здесь делаете в такую пору?
— Гарда больше нет, — глухо отозвался старик. — Как и большинства наших. Долго же тебя искали, Севир. Надеюсь, ты не забыл, что мы сделали для тебя, потому что теперь пришла твоя очередь платить за добро.
— Не нужно взывать к моей совести. Мне этот груз всё равно нести в одиночку. Говори прямо, что нужно?
Молодой зло фыркнул, заговорил. То ли общего языка не знал, то ли не хотел, чтобы чужие уши слышали.
Керс никак не мог взять в толк, зачем командир притащил его сюда. Нет, ну если б ещё понимал что, а то сидит как идиот.
Говорил молодой долго, иногда вмешивался старик. Севир в основном молчал, изредка кивая головой и хмуря брови. Выслушав до конца пылкую речь, он задумчиво пригладил бороду:
