Даже не верилось, что перед ним тот самый Слай. Глаза сверкают, что у чокнутого, рожа злая. Понятно, что за муха его укусила, только он тут причём?
— Даже если так, тебе до этого какое дело, тем более сейчас?
— В смысле какое дело? — рявкнул Слай. — Твин обжималась с ним по углам, а я забить должен?
— Ты что несёшь, придурок? — не выдержав, Харо схватил его за грудки. — Совсем башня поехала? Она ж без тебя, идиота, жить не сможет, да и Керс бы никогда…
— Неужели? — оскалился он. — А ты сам у неё спроси.
Разжав пальцы, Харо отступил и недоверчиво посмотрел на друга. Не похоже, что врёт, но и приукрасить горазд. Может и впрямь было что, только какое лично ему до этого дело? Пусть сами разбираются.
— На фига? Что это изменит?
Тот провёл ладонями по лицу и раздражённо выдохнул:
— С кем я вообще разговариваю? Ты ведь знал обо всём, да? Знал, что Керс слюни на неё пускает. Знал, что той ночью произошло. Ты же меня остановил: «Пусть поговорят, ему нужна поддержка». Поверить не могу!
Отвернувшись, Харо прислушался. Вдалеке разносился бой часовой башни. Скоро заступать на пост и лучше поспешить. Восемьдесят Третья та ещё зануда, она ж весь мозг выжрет за каждую минуту опоздания.
— Думай, что хочешь. Мне пора.
— Э не, дружище, мы ещё не закончили, — Слай преградил дорогу. — Ответь на вопрос и можешь валить на все четыре стороны. Ты знал обо всем?
— Нет.
Семидесятый подозрительно сощурился.
«Не верит. Ну и пёс с тобой. Если вбил себе в голову что, убеждать бесполезно. На черта вообще этот разговор затеял? Пересраться со всеми собрался?»
— Чтобы там ни случилось, оставь это в прошлом, Слай, — Харо обошёл друга, преградившего путь и, остановившись, добавил. — У тебя два варианта: забить или всё на хрен разрушить. Сам решай, но во втором случае рискуешь потерять семью. Если, конечно, это для тебя ещё что-то значит.
— Моя семья осталась в Терсентуме, а кто вы такие — понятия не имею, — сплюнул Слай и направился в казарму.
Харо невесело хмыкнул, наблюдая ему вслед. То же самое можно было сказать и о нём. Как начал якшаться с остальными «избранными», мозги вконец набекрень съехали. Ещё на Арену не вышел, а выделывается, точно Вихря вилкой выпотрошил. Победитель, мать его.
Натянув маску, он подошёл к гвардейцам. Те черкнули его номер в журнале и выдали полагающееся оружие. Харо презрительно взглянул на короткий меч и повесил его на пояс.
Из головы всё не выходил разговор с Семидесятым. Что бы там ни произошло, перебесится, остынет. Со злости всякого можно наговорить. В конце концов, Твин с ним чёртову кучу лет, никуда они не денутся друг от друга.
Хорошо, что сам завязал с этим дерьмом. В пекло все эти сопли и нытьё. Дис хватило по горло. Хороший же урок она преподала, до конца жизни не забудет, зато больше не вляпается. Нужно быть последним кретином, чтобы второй раз наступить на те же грабли.
Коридор заканчивался развилкой. Харо замешкал, выбирая, в какую сторону свернуть. Раньше бывать здесь не доводилось и, как на зло, даже спросить не у кого.
Заглянул по очереди в каждый. Первый заканчивался массивной дверью, ведущей не пойми куда, во втором вдалеке заметил осквернённого и, окликнув, посмотрел на номер: Восемьдесят Третья. Та не сразу поняла кто звал, но, наконец разглядев, махнула рукой.
— Опаздываешь, — тут же упрекнула она, как только расстояние между ними сократилось.
— Заблудился.
— Тебя же Морок должен был провести.
— Без проводников обойдусь.
Восемьдесят Третья ухмыльнулась и похлопала по плечу:
— Ну тогда удачи в почётном карауле.
Харо недовольно фыркнул. Великая честь — торчать всю ночь на одном месте.
Оставшись один, огляделся. Коридор почти ничем не отличался от любого другого, виденного им в замке. Разве что просторнее и освещение получше. Дверей не так много и все без охраны. Выходит, здесь только одна жилая комната, ну или другие не нуждались в страже. Крыло вообще нельзя было назвать многолюдным. Пёс их разберёт, как они здесь живут, эти высокородные. Да и срать он на них хотел, пусть хоть спят на потолке, лишь бы к нему не лезли.
Спустя час он уже был не против, чтобы мимо прошёл хоть кто-нибудь, пусть даже недостражник из Львов, лишь бы какое-то движение. Угораздило же попасть сюда, ещё и в ночную. Хотя последнее не так уж и плохо. До сих пор пробирает, при воспоминании, как смотрела на него тогда принцесса своими зелёными глазищами. Удружил Слай, нечего сказать.
Странно, что Восемьдесят Третья отправила именно его. Могла бы Шустрого, например, от него во всяком случае никто не шарахается. Правда, по девчонке и не скажешь, что боится, может к Мороку успела привыкнуть?
За стеной едва слышно зазвенело. Он застыл, прислушался. Кажется, вызывает. Может думает, что Восемьдесят Третья ещё здесь?
Выдохнув, неуверенно толкнул дверь. В спальне полумрак, мерцающая лампа освещает небольшой пятачок вокруг, окно плотно зашторено.
За столом — она. Волосы распущены, отливают золотом. Платье едва прикрывает колени, на плечах что-то вроде накидки или что там ещё носят благородные дамы. Рядом раскрытая книга. Наверное, умная. Керс же умный, читал всё, что приносил Седой.
Принцесса с любопытством наблюдала за каждым его шагом. Накидка сползла вниз, обнажив хрупкое девичье плечо. Он смущённо опустил глаза, поклонился. Главное не таращиться как идиот. Правда не так это просто: никого красивее в жизни не встречал.
— Будь добр, прикрой дверь плотнее, — попросила она.
Выполнив просьбу, он остановился поодаль. Сердце предательски застучало, как у кролика. Принцесса улыбнулась, обнажив ровные зубки. В глазах заплясали озорные огоньки. Видно, чувствовала его растерянность и, кажется, это её даже забавляло.
К насмешкам не привыкать, да они и не трогают давно, но это что-то другое. Не высмеивает, скорее изучает.
— Можешь подойти ближе, я не кусаюсь.
Харо сделал полшага вперёд для виду, чтоб не придиралась. Вся эта возня сбивала с толку. Не похоже, чтобы у неё было что-то срочное, слишком спокойная.
— Буду откровенна, это я попросила Восемьдесят Третью назначить тебя на место Морока, — призналась она, помолчав с минуту. — Давно хотела пообщаться с тобой.
«Да ну? И о чём же, интересно? Неподходящего собеседника ты себе выбрала, девочка».
— Как живётся в замке? — не дождавшись ответа, поинтересовалась она.
— Хорошо, госпожа.
— Скучно, наверное? Должно быть, привык сражаться, рисковать жизнью, а здесь приходится стоять без дела дни и ночи напролёт.
Он пожал плечами. Что она хочет услышать? Нытьё о тяжёлой жизни?
