Вот дерьмо!
— Как они узнали? — Керс посмотрел на командира. Тот ещё больше помрачнел, взгляд сделался холодным, тяжёлым. — Думаешь, сдал кто-то из своих?
— Смысл гадать. Да и какая уже, к херам, разница! Нужно думать, как вытащить его до казни. Главное, чтобы на допросе не сболтнул лишнего. Ну всё, малец, двигай. Времени у нас в обрез.
Керс зашагал к выходу, но, помешкав, обернулся:
— А с Бродягой что? Здесь оставим?
— С чего вдруг? По дороге протрезвеет.
Хмыкнув, Керс вышел на улицу и быстрым шагом направился к дому. Да уж, Бродягу ждёт весёлое похмелье. Главное, чтобы с лошади по дороге не свалился. Впрочем, это меньшее, что сейчас волновало. Дело даже не в Максиане — он его и знать не знает. И даже не в принцессе, Севир её точно в беде не оставит. Но вот остальные… Если вдруг прознали о связи Слая с Пером — того ждёт неминуемая смерть. А может быть, не только его. Никто не станет разбираться, кто к чему причастен, казнят всех…
Лишь бы успеть! Лишь бы вытащить их оттуда! Плевать, если Севир пойдёт на попятную: сам что-нибудь придумает. Главное, не опоздать…
Глава 15
Твин прижималась всем телом, обхватив ногой его бедро. Руки обвили шею, её губы едва касались его губ, дыхание соблазнительно ласкало кожу. Они так долго наслаждались своим единением, что теперь, обессиленные, просто молча лежали, размышляя каждый о своём, не выпуская друг друга из объятий. До остальных же им не было дела, будто никого больше и не существовало, хотя их отделяло ото всех лишь покрывало, которое Слай ловко приладил к верхнему ярусу, соорудив для них двоих маленький персональный мирок.
— Помнишь тот вечер на крыше? В Опертаме… — при каждом произнесённом слове её губы нежно касались его, тёплое дыхание мягко щекотало. — Мы смотрели на закат, мечтали о разном… Ты тогда пообещал…
— Сбежать вдвоём к морю, — продолжил за неё Слай, — найти пещеру поуютнее, сделать её нашим домом. Я бы уходил на охоту и возвращался с добычей, а ты встречала бы меня, готовила бы вкусный ужин. И после наслаждались бы вместе закатом. И так каждый день, до самой деструкции… До самой смерти.
Твин улыбнулась, не открывая глаз, он понял это по движению губ, по сбившемуся дыханию.
— Какими же наивными мы тогда были! — голос её слегка дрогнул.
— Почему же? Можем это сделать и сейчас…
— Не можем! Мы не имеем права расплачиваться за свои жизни чужими!
Слай не стал спорить, бесполезно. Сколько бы ни умолял, она упёрлась и ни в какую. А самое худшее, что при этом оставалась абсолютно права. Кто он такой, чтобы жертвовать другими ради своей никчёмной шкуры? Хотя в этот раз он думал не о себе — о Твин — и здесь совесть поверженно уползала к себе в тёмную нору, уступая место стремлению спасти самое ценное, что у него есть.
— Всё это какое-то сплошное безумие, — помолчав, тихо проговорила Твин. — Это место проклято! Подумать только: отец, которого не ждала, принцесса со своими непонятными планами, Восемьдесят Третья… Слай, мне страшно! Правда, страшно…
Он прижал её к себе ещё крепче:
— Мы выберемся отсюда, клянусь!
Твин поцеловала его. Не страстно, но нежно, чувственно. Поцелуй был пронизан той сильной, чистой, нерушимой связью, что возникла между ними в первую минуту, как только увидели друг друга. И всё же желание растеклось горячим потоком, заставило пульс участиться. Он поднялся рукой по её рёбрам вверх, остановился на груди.
Твин оторвалась от поцелуя, неожиданно едко усмехнулась:
— Как бы ты меня ни бесил, Семидесятый, но стоит признать, трахаешься ты отменно!
Голос принадлежал Твин, но слова были чужими, инородными. Он недоуменно посмотрел в ядовито-зелёные глаза, светящиеся в полумраке:
— Ты же…
— Исчезла? — Альтера злорадно улыбнулась. — Какая нелепость! Скорее сгинет Твин, чем я.
Она загадочно подмигнула, провела рукой вниз по его груди, ноготками царапнула живот и с несвойственной для неё нежностью принялась ласкать его там. Ощутив его готовность, коснулась его языка своим и грубовато сжала пальцы. Движения её стали более резкими, агрессивными, но это заводило его ещё сильнее, одурманивало.
Она опрокинула его на спину, и из его груди вырвался стон, когда она рывком оседлала его, сжала внутри и, не отпуская, ритмично задвигала бёдрами.
Слай ненавидел её и каждый раз безумно желал, так же, как и она ненавидела его и желала. В глубине души он понимал: это была его Твин, но в то же время чужая, яростно-страстная бестия, сводившая с ума, подчиняющая себе.
Она стонала, извивалась, царапалась и впивалась пальцами в его плечи и грудь, оставляя длинные полосы. Кусала его губы почти до крови, упиваясь неистовым желанием. Своим и его желанием.
Всё закончилось неожиданно быстро, и он даже почувствовал укол стыда, как тот мальчишка, впервые познавший женщину.
Альтера презрительно усмехнулась, заметив его конфуз:
— Да расслабься, я не за этим. Хотя должок за тобой всё-таки оставлю.
Ещё бы! Эта сучка всегда берёт своё!
Она посмотрела ему прямо в глаза: пристально, пронизывающе. Ни насмешки, ни издёвки в её взгляде больше не было:
— Уводи её отсюда, Слай. Немедленно!
Не сказать, что её слова застали врасплох, но удивить его всё же умудрилась.
— Мне её силком тащить? — он горько хмыкнул.
— Да хоть без сознания! Если хотите остаться в живых — бегите! Плевать на остальных! Плевать на всех, даже на этого вашего дружка-отморозка. Валите отсюда, пока не поздно! Пока… — Альтера запнулась, прислушиваясь к чему-то. — Чёрт! Она возвращается…
Сияние скверны стало медленно гаснуть, зрачки постепенно темнели, пока не обрели привычный цвет. Твин недоуменно заморгала:
— Не поняла… Что происходит?
Слай замялся. Стоит ли говорить о разговоре с Альтерой? Да и что он ей скажет? Как та в очередной раз его оттрахала, даже не спросив? Вряд ли Твин это понравится. Хотя странно всё это. Разве она не должна чувствовать присутствие своего «второго я»?
Твин требовательно приподняла бровь, ожидая ответа.
— Ты о чём? — Слай сделал вид, что не понимает. — Нет, я конечно, знаю, что лучший в этом деле, но не до потери же памяти…
— Скромнее, Семидесятый! — рассмеявшись, она толкнула его в грудь, но смолка, заметив царапины. — Это я тебя так?
— А кто ж ещё? — он прочистил горло, избегая её взгляда.
Озадаченно нахмурившись, Твин провела пальцами по красным полосам:
— Прости… Похоже, я и впрямь увлеклась…
Нет, она точно о чём-то догадывается. Но почему тогда делает вид, что ничего не произошло? Может, боится признаться, что теряет контроль над Альтерой?
