Взяв немного западнее, они проехали сухое ущелье, кровавые стены которого с трудом различались в непроглядной пелене. Оно служило основным ориентиром, а вот дальше оставалось полагаться только на компас. Хантсман то и дело сверял направление, сразу корректируя, если Тощий вдруг уводил броневик в сторону.
Судя по карте, лаборатория была где-то поблизости, но из-за непогоды прощёлкать её было проще простого. Хантсман уже начал думать, что так и вышло, но тут его внимание привлёк удивлённый возглас Тощего:
— Взгляните, кэп!
Хантсман поднял глаза, но ничего, кроме глухой пелены снега, не заметил:
— И что я, по-твоему, должен увидеть?
Тощий сбавил ход, ткнул пальцем в лобовое стекло. Хантсман пригляделся: казалось, стена снега впереди колебалась, плавилась, от земли валил густой пар.
— Это что ещё за… Тормози! — Хантсман откинул защитное стекло шлема и достал бинокль.
Сквозь рваные клубы тумана, разгоняемые ветром по сторонам, с трудом угадывались очертания чего-то огромного, грязно-бурого. Датчик радиации мигал оранжевым — выше допустимой нормы. Намного выше, но не красный, уже хорошо.
— Приехали, — бросил Хантсман и толкнул тяжёлую дверь броневика.
Ветер ледяными иглами пронизывал насквозь, хлестал белой крупой стекло шлема.
— Ничего себе — лёгкий бриз! — донёсся голос Рэя. — Мочиться против такого я бы точно не стал.
— Фу! И как такое тебе в голову пришло! — возмутилась Элис.
— Отставить засорять эфир, — Хантсман всматривался в туман, решая, идти ли напролом или запустить одну из пташек Механика. — Всем быть начеку, не на курорт приехали.
— Есть, капитан! — отозвался Рэй.
— Механик, что насчёт дрона?
— Ветер слишком сильный, сэр, но попробовать можно.
— Ладно, пока обойдёмся, — рисковать дорогой техникой понапрасну Хантсману не хотелось. — Двигаем за мной. Обзор чтоб на все триста шестьдесят. Здесь может быть охрана, а выдавать своё присутствие нам категорически запрещено.
— А если всё же заметят? — осторожно поинтересовался Оскар, простодушный громила с мозгом чуть крупнее куриного, зато силы — хоть отбавляй.
— В рабство заберут, — гоготнул Тощий. — Будешь на арене кулаками махать.
— Иди ты!
— Я для кого всё утро инструктаж вёл? — Хантсман обвёл отряд недовольным взглядом. — Думаете, это всё шуточки? Даже находясь здесь, мы напрямую нарушаем договор. Надеюсь, последствия объяснять вам не нужно?
— Нет, сэр! Простите, сэр!
— Тогда врубаем мышиный режим и молча шуршим по моему следу, — Хантсман направился прямиком к туману.
Рваные клубы пара тут же обволокли отряд. Назвать мглу непроглядной было сложно — скорее, она напоминала утреннюю дымку над озером. Температура здесь явно была выше, но вот в чём причина — для Хантсмана оставалось загадкой.
Возможно, в лаборатории до сих пор происходят какие-то процессы, хотя в такое верилось с огромным трудом. Любой механизм, даже самый надёжный, не способен проработать автономно три века без надлежащего обслуживания.
Постепенно туман рассеивался, и вскоре показался холм футов десять высотой. Редкие засохшие кустарники неряшливыми клочьями торчали из безжизненно-бурой земли. Куда ни глянь — ржавые покосившиеся таблички с полустёртыми знаками радиоактивной опасности. Вдалеке проступали размытые очертания скал.
Казалось бы, насыпь как насыпь, ничего особенного, если бы не…
Хантсман остановился, недоуменно рассматривая плотную пульсирующую субстанцию, куполом накрывающую лабораторию древних.
На первый взгляд казалось, будто сам воздух плавился от невидимого жара, но стоило только присмотреться, и становилось ясно: природа этого явления вовсе не перепад температур. Нечто словно жило само по себе, дышало, то сжимаясь, то расширяясь.
— Это что ещё за хрень такая? — пробормотал Тощий, остановившись рядом.
— Может, радиация? — неуверенно предположил Оскар.
— Помолчи лучше, — Тощий стукнул товарища по шлему, — вдруг за умного сойдёшь.
— На мыльный пузырь похоже, — Элис покрутила головой, рассматривая слабо колышущийся воздух. — Кэп, думаете, эта штука опасна?
— Понятия не имею.
— А меня почему-то больше волнует вопрос, откуда оно взялось, — проворчал Тощий.
— Сам догадайся, — усмехнулся Хантсман.
— Выходит, это дело рук древних?
— Отчасти. Скорее, это реакция.
— Реакция? — Элис поправила шлем.
— Как-то с одним головастым общался на тему аномалий. Так вот, он утверждал, что подобные явления схожи по сути с пролитым на белую рубашку кофе, которую после раз пять перестирали. Вроде, след остался, но почти незаметный.
— И что, по-вашему, здесь разлили? — в голосе Тощего послышалось сомнение.
— А это нам ещё предстоит выяснить, — Хантсман подобрал камень и бросил в сторону аномалии.
Та колыхнулась, пошла радужной рябью и вскоре вновь успокоилась.
Камень валялся в пыли как ни в чём не бывало. Если эта штука и была опасна, то на неживые предметы, по-видимому, она никак не влияла.
За годы службы Хантсман периодически сталкивался с так называемыми аномальными зонами. Некоторые из них были безобидны: какую опасность может нести скопление пылевых смерчей, едва достигающих щиколотки? Но попадались аномалии и другого рода, вроде смоляных сталагмитов, растущих прямо посреди ровной местности. Если коснуться такого даже краем одежды — оно тут же разрасталось на месте контакта как какая-то зараза.
Перед глазами всплыла картина, когда один из сослуживцев, потеряв бдительность, задел краем рукава эту дрянь, и буквально на глазах от него осталась дымящаяся смоляная лужа. Но самое жуткое, что эта лужа вскоре выросла в ещё один сталагмит, оставшись навечно торчать на том самом месте могильным изваянием ещё мгновение назад живому, мыслящему существу.
Какие гарантии, что эта прозрачная гадость не опасна, как те смоляные наросты? Рисковать жизнью солдат он не имел права, да и самому пока не хотелось на ту сторону, если она вообще существует, в чём он сильно сомневался.
— Механик, тащи сюда свой дрон. Может, что и получится.
Уже через десять минут устройство, напоминающее шестилапого паука, с жужжанием поднялось над головами отряда и медленно, борясь с порывами ветра, полетело прямиком к лаборатории.
Аномалию дрон преодолел без каких-либо видимых затруднений, оставив после себя разве что огромную рябь всех цветов радуги, которая ещё долго возмущённо расходилась крупными разводами.
Хантсман подошёл к Механику, держащему в руках громоздкий планшет. На экране различалась верхушка насыпи, редкая растительность и всё те же предостерегающие знаки, тронутые ветрами, солнцем и временем. На секунду промелькнула жёлтая точка вдали, когда дрон огибал лабораторию. Наконец, он завис над полуразрушенной лестницей, ведущей вниз ко входу. Гермодверь оказалась наглухо залита бетоном, причём относительно свежим; штурвальная ручка сбита, чтобы уже наверняка.
