Передвигаться стало гораздо сложнее. Труха вперемешку с пылью и бетонной крошкой громко хрустела под подошвами, разносясь эхом по туннелю. То и дело приходилось смотреть под ноги, чтобы не запнуться за уцелевшие шпалы.
Стены блестели сыростью в свете фонарей, лучи которых то и дело выхватывали обрывки кабелей и, реже, поглощённые ржавчиной таблички.
— Стрёмное местечко, — проворчал Тощий. — Чем-то Гиблый Город напоминает. Видели бы вы те горы скелетов…
— Тихо! — Хантсман остановился, вслушиваясь в тишину.
Из-за шипения рации и болтовни солдат всё никак не мог разобрать, что же его настораживало. Это скорее напоминало то ощущение неправильности, когда, вроде, всё спокойно, но волосы на затылке дыбом встают.
Отряд притих, вглядываясь во мрак и стараясь услышать то, что так насторожило командира.
И здесь Хантсман услышал, точнее, с трудом уловил… Плач?
Что за дерьмо! Он попытался найти объяснение источнику звука… Может, показалось? Мало ли, как действует на мозг долгое нахождение под землёй.
— Я один это слышу?
— Что, сэр?
— Плач… — Элис поравнялась с Хантсманом, направив луч света в плотную, почти осязаемую темноту.
Луч выхватил вдалеке что-то огромное, бесформенное.
— Гаси свет!
Хантсман коснулся запястья, активировав режим ночного видения, снял автомат с предохранителя и медленно двинулся вперёд.
С каждым шагом очертания массы становились всё чётче и чётче, плач стал громче. Он то прерывался, то возвращался вновь, но разобрать, кому он принадлежит, было невозможно: так мог стенать и ребёнок, и старик, и раненый зверь. Бесполое, безликое страдание, тоской прокрадывающееся прямо в душу.
Смутное пятно наконец полностью обрело очертания. Сплошная стена из крупных обломков камней наглухо перекрывала путь. Две человеческие фигуры жались друг к другу прямо перед завалом. Их окружали с десяток туннельных псов, застывших в неестественных позах: одни сидели, другие будто готовились к прыжку, третьи замерли стоя, повернув головы в разные стороны. В углу покоилось нечто огромное, с массивными лапами и длинным толстым хвостом. Всё это выглядело нелепо-пугающе, будто какой-то чокнутый таксидермист устроил здесь склад неудачных экземпляров.
Сам источник плача Хантсман так и не определил, но он явно исходил со стороны этой жуткой компании.
— Хрена себе художественная инсталляция, — шёпотом проговорил Тощий.
— Они хоть живы? — засомневался Оскар.
— А ты палочкой потыкай, — подначил Рэй.
Элис поравнялась с Хантсманом. Под её ногой громко хрустнуло, и плач тут же стих.
Хантсман затаил дыхание: предчувствие, что вот-вот что-то произойдёт, не покидало с той минуты, как только они ступили в этот чёртов туннель.
Один из псов шевельнулся, неестественно резко повернул голову в их сторону и беззвучно оскалился.
Как по сигналу, остальные существа тоже пришли в движение, будто их подключили к жизни невидимым рубильником.
Гигантская туша заворочалась, начала медленно подниматься. Человеческие фигуры зашевелились, повернулись к незваным гостям. Их безжизненные, пустые глаза впились в пришельцев, по щекам медленно стекала густыми слезами вязкая субстанция. У одного над бровью ещё можно было различить клеймо: буква виднелась отчётливо, а вот цифры уже не разобрать.
Один из этих двоих оскалился, обнажив на удивление уцелевшие зубы, другой шагнул вперёд.
Хантсман открыл огонь. Ждать, пока те нападут, не собирался. А они явно не вальс станцевать хотели.
Туннель наполнился оглушительным треском автоматных очередей. Элис и Тощий поливали тварей свинцом наравне с Хантсманом. Остальные были готовы в любой момент прикрыть.
Вспышки выстрелов мерцали белым, слепили, сливались с изуродованными телами, конечностями, оскаленными мордами.
Когда огонь прекратился, Хантсман нашарил на поясе запасной рожок, не сводя глаз с кучи трупов. Мало ли, может, кого не добили.
— У меня от них мурашки по коже, — поёжился Тощий.
Огромная туша, неподвижно лежавшая в паре метров, зашевелилась, поднялась. Тощий чертыхнулся, открыл огонь, но тварь в один прыжок сбила его с ног. Послышался испуганный вскрик Элис. Кто-то за спиной громко выругался.
Хантсман выпустил короткую очередь в необъятную спину твари, надеясь, что не зацепит бойца. Существо издало гортанное урчание, поднялось на дыбы и, словив ещё одну очередь от Элис, пошатнулось, завалилось на бок с глухим стуком и замерло.
На мгновение наступила тишина, а затем плач вернулся. Теперь он почти оглушал, проникая сквозь шлемы, давил на виски, заставлял внутренности холодеть от иррационального ужаса.
— Немедленно отступаем! — Хантсман перешёл на крик, оглядываясь по сторонам в поисках источника шума.
К Тощему подскочили Оскар с Рэем, подхватили под руки и потащили к выходу.
Хантсман попятился, прикрывая бойцов от невидимой угрозы. Элис, бессвязно бормоча что-то себе под нос, отключила ПНВ и зажгла фонарь.
На мгновение ослепило белым. Выругавшись, Хантсман последовал её примеру и не пожалел. Как догадалась — непонятно, но теперь источник плача можно было различить.
На стенах мелькали бесформенные тени, полупрозрачные, бесплотные. И они уже были непозволительно близко.
Элис выстрелила в одну. Пули врезались в бетон, выбивая брызгами сухую крошку, но тени продолжали скользить по стенам.
— Бежим! — рявкнул Хантсман и, схватив Элис за локоть, потащил за собой.
Чем бы ни была эта дрянь, она явно не несла в себе ничего хорошего. От воя по спине шёл мороз, а каждый шаг давался с огромным трудом. Тени будто гипнотизировали, высасывали силы, зазывали вернуться. Туннель казался бесконечно длинным, а тьма — вязкой, как смола, через которую приходилось буквально продираться.
В свете фонарей наконец-то замаячил перрон. Хантсман помог затащить Тощего, и, не теряя времени, даже не разговаривая, не обращая внимания на усталость и сбившееся дыхание — в противогазах не так уж просто — они продолжали отступление до тех пор, пока плач не стих, а потом и вовсе не прекратился.
— Что это вообще было?! — выдохнула Элис, прислонившись к стене.
— Сейчас не об этом думать нужно, — отмахнулся Хантсман. — Тощий, ты как?
Тот уже пришёл в себя. С трудом стоя на ногах, он навалился на плечо Оскара:
— Кажется, эта срань мне рёбра переломала.
— Главное, без резких движений, на базе залатаем, будешь как новенький, — Хантсман взял у Рэя автомат раненого. — Помоги Оскару. Элис, ты замыкающая… Ну что, бойцы, возвращаемся. На сегодня прогулка окончена.
Глава 17
После Прощальной Метели — так называли последние снегопады — небо слепило своей синевой, а солнце нещадно уничтожало последние следы зимы. Весна наконец надела украшенную молодой листвой корону и лучезарно улыбнулась всему миру.
