Но газеты настолько увлекли, что Керс и думать забыл о своих неудобствах.
«… дату открытия сезона перенесли на конец весны…»
«Что связывает Стальное Перо с Сенатом…»
«Слишком много власти не бывает. Король и…»
— Эй! Плати или проваливай! — продавец угрюмо упёрся в Керса взглядом. — Тоже мне, умник нашёлся!
Денег не было, а просить у Севира как-то не хотелось. Он смущённо пожал плечами и нехотя вернулся в осточертевшую кофейню.
Едва Керс успел усесться, как к ним подошёл высокий человек в полосатом костюме и с пронзительно-холодным взглядом. Севир приветливо улыбнулся, указывая на свободный стул:
— Давно не виделись, Дерек. Как поживаешь?
— Всё по-прежнему, — отмахнулся тот и кивнул в сторону Керса. — Новенький?
— Мой помощник, — заметив недоверчивый взгляд собеседника, пояснил Севир. — Да расслабься, он надёжный.
Керс закатил глаза: говорят о нём, будто его здесь и нет. Ну хоть в надёжные записали. А вообще какой-то нервный этот тип, странный. Хотя, наверное, ненамного страннее беглых осквернённых в щегольских костюмах и начищенных ботинках. Это уж с какой стороны посмотреть.
Дерек поджал губы и неодобрительно покачал головой:
— Тебе виднее. Как там он?.. — говоривший запнулся, впившись пальцами в столешницу так, что те побелели.
— До сих пор в инкубаторе, дай ему подрасти маленько, слабый ещё, — Севир тяжело вздохнул. — У нас ведь толком и лекарей нет, погибнет же.
— Да, ты прав, — Дерек забарабанил пальцами. — Твой друг просил передать, чтобы вы пока не дёргались. Суд через неделю, адвокат обещает положительный результат.
— Верится с трудом.
— Буду откровенен, мне тоже, — Дерек склонился поближе, понизил голос. — Советник крепко взял его за задницу, и не думаю, что просто так отпустит. Улики, может, и фальшивые, но что-то у них есть на него весомое. Пока допросы в рамках дозволенного, но это ненадолго, поверь, шеф умеет выбивать информацию. Так что слишком твой друг самонадеянный.
— Есть немного, — невесело ухмыльнулся Севир. — Потому и обратился к тебе.
— Понимаю, — Дерек, нервно осмотревшись по сторонам, выудил из внутреннего кармана свёрнутый лист бумаги. — Я здесь всё отметил: входы, выходы, нужную камеру… Да не раскрывай ты её, потом посмотришь, вроде всё доходчиво.
Севир благодарно похлопал его по плечу и спрятал карту в карман:
— К чему нам готовиться?
— В общем, так. Внешняя дверь бронированная, без динамита не обойтись. Припаситесь им, да побольше. Ещё по две такие на каждый этаж. Не переусердствуйте только, а то снесёте всё к чёртовой матери. На входе двое дежурных, шестеро в охранном блоке. На каждом этаже по трое, и ещё четверо — на внешнем кольце стены. Вооружены винтовками, так что аккуратнее, а то и до первого этажа не доберётесь.
Керс ловил каждое слово, и услышанное нравилось ему всё меньше и меньше. Выходит, Севир удумал напасть на место, где держат Максиана. И, судя по всему, охраняется это место покруче Кровавого замка.
— Усёк, — хитро подмигнул Севир.
— И ещё: если всё-таки придётся… Постарайтесь без зверств, ладно? Поверь, не все они там подонки.
— Это не только от меня зависит, — Севир развёл руками. — Но обещаю без лишней крови. Мы ведь и вправду не зверьё какое. Сделай одолжение, передай ему, что мы готовы, вдруг что.
Дерек встал из-за стола, приподнял шляпу и провёл рукой по взмокшему лбу:
— Непременно передам. Удачи вам!
Севир привстал, пожимая протянутую руку. Керс потёр подбородок, провожая нового знакомого внимательным взглядом.
— Что, малец, озадачен?
— Есть немного, — признался Керс. — То место, где держат твоего друга…
— Давай не здесь, — Севир небрежно бросил на стол серебряную монету и направился к выходу.
Керсу ничего не оставалось, как следовать за ним, гадая на ходу, что это за место, где держат принцепса, и для чего командир оставил монету — поблизости же никого не было. Может, ритуал какой?
Они прошли несколько кварталов и свернули в широко распахнутые ворота с изображением скачущего галопом коня. Краска уже поблёкла и облупилась, да и сам нарисованный конь скорее напоминал откормленного туннельного пса с копытами.
Расплатившись со сторожем и бросив медяк мальчишке в рваных на коленях штанах, Севир повернулся к Керсу:
— Как тебе столица? Хотел бы жить, как эти?
— Даже не знаю… Чужое это всё, но привыкнуть можно.
— Привыкнуть ко всему можно, но правильно ли это?
Керс пожал плечами: что говорить тогда о жизни в Терсентуме? Хотя там всё намного проще и понятнее. Делай что велят, и будет тебе каша на завтрак и койка для сна. А здесь всем плевать на всех, каждый сам за себя, и выкручивайся, как умеешь.
Мальчишка вернулся, ведя лошадей, на которых они сюда приехали. Пегая кобыла что-то неторопливо пережёвывала, кося влажным глазом на своего наездника. Своенравная зараза, дважды чуть не сбросила в пустошах.
Керс забрался в седло и подмигнул мальчугану. Тот нахмурился, глядя ему в глаза, и медленно попятился.
Чёрт! Как же мог забыть!
Севир тоже это заметил и, проворчав что-то неразборчивое, пришпорил коня.
Дорога заняла около часа. Ухоженные, выкрашенные фасады домов постепенно сменялись обшарпанными серыми стенами. Вместо неторопливо прогуливающихся прохожих теперь мелькали мрачные лица с цепким взглядом из-под нахмуренных бровей. Но, как ни странно, они вполне гармонично сочетались с такими же мрачными домами и грязной мостовой.
Свернув в узкую улочку, остановились у невзрачного двухэтажного здания.
— Добро пожаловать домой, — Севир привязал поводья к торчащему из стены ржавому крюку и, похлопав коня по лоснящемуся крупу, толкнул скрипучую дверь.
Изнутри дом показался ещё более унылым, чем снаружи. Почему-то вспомнился Терсентум, и на душе стало вдруг тоскливо, будто заставили туда вернуться.
Старая лестница жалобно заскрипела под ногами. Сверху донёсся заливистый женский смех. Выругавшись, Севир в два шага преодолел оставшиеся ступени и толкнул прикрытую дверь:
— Бродяга, сукин ты сын! Какого чёрта?!
Керс протиснулся между дверным проёмом и широкой спиной Севира и бегло осмотрел комнату. Длинный стол, стулья — да в общем, больше и ничего. Клык развалился в дальнем углу, закинув ноги на соседний стул. Чуть левее сидели ещё двое, а напротив — Бродяга в обнимку с миловидной пышной дамочкой, устроившейся у того на коленях.
Бродяга часто вспоминал о ней: и об упрямых кудрях цвета спелой пшеницы, и о синих глазах, и об аппетитных формах, потому Керсу не составило труда догадаться, кто перед ним.
