— У тебя четверть часа, — напомнил Морок. — Если что пойдёт не так — я дам сигнал.
— Не подведи, — Харо толкнул дверь: не время для расшаркиваний, каждая секунда на счету.
Керосиновая лампа на столе ярко освещала комнату. Принцесса сидела на широком подоконнике с книгой в руках. Распущенные волосы золотой россыпью скрывали плечи, струящаяся ткань юбки обнажила стройные ноги.
Видимо, она так увлеклась чтением, что стука не услышала, как не услышала и тихого скрипа двери. Харо намеренно громко захлопнул дверь, привлекая её внимание. Принцесса вздрогнула и, подняв голову, изумлённо округлила глаза.
— Госпожа, — он поклонился, стараясь не смотреть на обнажённые ноги.
— Харо?!
— Простите, что вошёл без дозволения. Времени очень мало.
— Зачем ты пришёл? — явно старалась говорить спокойно, но на щеках вспыхнул гневный румянец.
Похоже, особой радости девчонка не испытывает. Может, и впрямь было ошибкой приходить сюда.
— Я подумал, вам понадобится моя помощь.
— Твоя помощь?! — глаза Ровены недобро заблестели. — А не поздно ли?
Он пожал плечами: никогда не поздно. Наверное.
— Уходи!
Харо не пошевелился: раз уже здесь, стоит подождать, пока она успокоится. Уйти он всегда успеет.
— Ты слышишь? Я сказала, убирайся! — Ровена швырнула в него книгу. Та просвистела в полуметре и врезалась в стену. — Вон отсюда!
Впервые он видел девчонку в такой ярости: брови нахмурены, в глазах сверкают молнии, губы плотно поджаты. И всё же она оставалась такой… особенной.
Поняв, что он уходить не собирается, Ровена спрыгнула с подоконника и направилась прямо к нему:
— Зачем ты пришёл?! Ты же отказался от меня! — она с силой толкнула его в грудь, потом ещё раз. — Ты оставил меня! Предал!
— Я понимаю, госпожа, вы злитесь…
— Злюсь?! — выкрикнула она. — Ты бросил меня тогда, когда я в тебе больше всего нуждалась! Видеть тебя не хочу, Сорок Восьмой!
Девчонка замолотила кулаками по его груди, не сильно, скорее от обиды, что затаила с последней встречи. Да уж, и впрямь как-то нехорошо тот разговор закончился.
— Ненавижу! Тебя ненавижу! Восемьдесят Третью ненавижу! Всех вас!..
Внезапно она умолкла и, прижавшись к нему, разрыдалась. Харо растерянно смотрел, как её плечи мелко дрожали, как она всхлипывала, стараясь сдержать боль и отчаяние, вырывающуюся наружу.
Чёрт, нет ничего хуже плачущей женщины. И вот что теперь с ней делать?
Поколебавшись, он нерешительно приобнял её, надеясь, что так она успокоится быстрее. Но её тепло, дрожь её тела вдруг заставили сердце предательски заколотиться, как в тот день, когда прикоснулась к нему, когда смотрела тем взглядом, который ему никогда не забыть.
«Кретин, о чём ты думаешь?!»
Он одёрнул себя, попытался сконцентрироваться на предстоящем разговоре. Нужно успокоить её, времени почти не осталось.
— Госпожа, нам нужно решить, что делать дальше.
— Её убили! — Ровена громко всхлипнула.
— Мне жаль. Правда.
— Из-за меня…
Не из-за тебя, глупышка, не из-за тебя…
— Послушайте, принцесса, — Харо коснулся её подбородка, заглянул в полные слёз глаза. — Неважно, кто виноват, её уже не вернуть. Единственное, что сейчас важно — ваша безопасность.
Ровена удивлённо посмотрела на него, её губы слегка приоткрылись, будто хотела что-то сказать, но никак не могла подобрать подходящих слов.
«Эти губы… Манящие, соблазнительные… Какого чёрта! Очнись!»
Смутившись, он убрал руку, отступил. Похоже, позволил себе лишнего.
— Простите, я не…
Опомнившись, Ровена слегка вздрогнула, заморгала, принялась утирать слёзы:
— Это ты меня прости. Просто я думала, что осталась одна, что все вы отвернулись от меня.
— Это не так. О вас помнят, принцесса. С помощью Пера или без, мы вытащим вас отсюда. Если, конечно, сами этого пожелаете.
Её щёки блестели от слёз, но глаза снова загорелись, заблестели, как в тот день, когда они впервые встретились в казарме. Нет, девчонка не сдалась, она просто напугана, поддалась отчаянию. Выходит, ей только нужно было знать, что она не одинока, что в неё до сих пор верят.
— Мы сделаем это! — в её голосе послышалась прежняя решимость, и это не могло не радовать. — Ты даже не представляешь, Харо, как для меня важна твоя поддержка!
— Приказывайте, госпожа.
— Собери тех, кто ещё с нами, передай, что наша война только начинается. Нужно найти способ выбраться из замка. А потом мы отправимся в Опертам. Уверена, Легион поддержит меня! Я постараюсь убедить их, что не имею никакого отношения ни к Перу, ни к планам принцепса.
А вот это хреновая идея, девочка. Легионом не дураки управляют.
— Они вам не поверят.
— Поверят! — Ровена лукаво подмигнула. — Я ведь просто наивная, глупая девчонка, которую использовал в своих грязных планах злодей Максиан. И попробуй докажи обратное!
— Мы можем отправиться в то место, на севере. Да куда угодно! Только не в Опертам! Там вас ждёт верная смерть.
Ровена подошла к окну и принялась всматриваться в непроглядную тьму:
— Не там ждёт меня смерть, Харо. Тот шаман, уруттанец, предсказал, что я погибну от рук одного из вас. Точнее, одной… Но корону он всё же мне обещал! А её я получу только с помощью Легиона.
— И вы поверили дикарю? — он едва сдержал усмешку.
— Я верю в свою судьбу, этого мне достаточно!
— У вас ещё есть время передумать, госпожа.
Ровена обернулась. Её взгляд был задумчивым, брови нахмурены:
— Я осквернённая, Харо. Ты уже, наверное, догадался об этом. А теперь подумай, как долго мне удастся скрывать себя? Если меня не казнят вместе с Максианом, дядя обязательно выдаст замуж. Уверена, это будет не прекрасный принц из какого-нибудь Южного Мыса. И однажды я всё же выдам себя, нарочно ли или случайно — совсем не важно. И догадаться не сложно, какой будет этому итог. Как видишь, большого выбора у меня нет. И знаешь, что? Лучше погибнуть, сражаясь за свободу, чем жить, трясясь от страха! Во всяком случае, умирая, я буду знать, что прожила свою жизнь не зря, и мне не будет стыдно смотреть Госпоже Смерти в лицо.
Девчонка не переставала удивлять. Может, она и кажется хрупкой и беззащитной, но смелости ей не занимать. И всё же с Легионом она ошибается: те, кто привык использовать других, никогда не будут верными союзниками.
В дверь постучали два раза, потом ещё трижды. Условный сигнал. Время истекло.
— Мне пора, — оставлять её не хотелось, но Харо успокаивал себя тем, что это ненадолго.
