До скрипа сцепив зубы, Ровена с вызовом посмотрела на подонка, который со злорадным торжеством навис над ней тенью, как ворон нависает над своей добычей, упиваясь её беспомощностью.
— Злишься, что не получилось отомстить за своего папашу, да? — Юстиниан схватил её за подбородок и насмешливо поцокал языком. — Какая жалость! Но не беспокойся об этом слишком сильно: совсем скоро ты не сможешь думать ни о чём другом, кроме как ублажить своего будущего супруга. И поверь, это тебя будет волновать больше всего на свете. Поговаривают, предпочтения у него весьма своеобразные, а ещё он не терпит разочарований.
Ровена в ужасе сжалась, не в силах пошевельнуться. От дяди несло вином и потом, а ещё чем-то мерзким, тёмным, незаметным ни глазу, ни обонянию… Чем-то, отчего в груди холодело и сковывало ужасом по рукам и ногам.
Его взгляд сделался сальным, похотливым, губы растянулись в зверином оскале. Он провёл пальцем по её губам, втянул носом воздух, крадя её запах, наслаждаясь им, как хищник наслаждается запахом жертвы.
— Ну-ну, не расстраивайся, моя милая, — хрипло прошептал он. — На этот случай у меня припасён довольно ценный подарок: я научу тебя некоторым хитростям, чтобы твой муж оставался доволен тобой. Придёт время, и ты ещё будешь благодарить меня за щедрость и великодушие.
«Где же ты, Харо! Почему так долго?»
Ровена мысленно молилась, чтобы прямо сейчас дверь распахнулась и на пороге показался Сорок Восьмой, чтобы спас её, вырвал из лап этой твари.
Но дверь оставалась закрытой.
— Дядя, прошу вас, остановитесь! — голос предательски дрожал.
— Остановиться? Так я ещё и не начинал! — он был так близко, что его дыхание обжигало кожу на лице. — Никак не припомню, я тебе ещё не говорил, что ты очень похожа на свою мать? Она была такой же высокомерной, самодовольной сукой, но ты… Ты превзошла её, Ровена! Лисс тебе и в подмётки не годится.
Собрав остатки храбрости, Ровена вырвалась из его хватки, метнулась в сторону, но дядина рука упёрлась в стену, преграждая путь. Схватив её за волосы, Юстиниан всем телом прижался к ней, принялся покрывать её шею липкими поцелуями, рукой грубо сжал её грудь до боли, потянулся к её губам. Его борода колола кожу, сквозь платье она ощущала его скользкие, потные руки и зловонное дыхание на лице.
Ровена взвыла от омерзения, полоснула ногтями по его щеке, попыталась оттолкнуть. В висках появилось знакомое покалывание, и она решилась: плевать, если выдаст себя! Лучше умереть, чем терпеть такое издевательство!
— Ах ты ж дрянь! — Юстиниан ухватился рукой за расцарапанную щёку и с силой дёрнул её голову.
Затылок взорвался резкой болью, в глазах мгновенно потемнело, и Ровена провалилась в чёрную, вязкую пустоту.
***
Звенящую тишину нарушал лишь мерный стук сердца. Время будто застыло, застыли и соратники в ожидании сигнала.
Главное, не накосячить.
Всего четверо возле казармы, ещё двое у ворот. Плёвое дело, но хоть один выстрел, и гвардейцы слетятся, как мухи. Бойни тогда точно не избежать.
Харо размял шею, сжал пальцами клинок метательного ножа — подарок Ровены. Пусть принесёт удачу.
— Всё нужно сделать по-тихому. Чтобы даже пикнуть не успели.
— Сделаем, — подмигнул Шустрый и толкнул Слая в плечо. — Дамы вперёд.
— Запасными зубами обзавёлся? — Слай угрожающе оскалился, явно не оценив шутку.
Морок презрительно фыркнул и состроил кислую мину:
— Вот придурки! Может, всё-таки я..?
— Нет! — отрезал Харо.
— Несправедливо как-то, брат! — проворчал сзади Триста Шестой. — Им вот всё веселье достанется, а остальным — что, в носу ковыряться? Дайте мне хоть одного!
— Да ты задрал! — сплюнул Слай. — Скулишь, что тот голодный детёныш месмерита!
— Я тебя сейчас по стенке размажу, умник! — огрызнулся тот.
— Попробуй…
— Ладно, хрен с тобой, — сдался Харо, устав от его нытья. — Ты открываешь.
Другие тут же возмущённо загалдели: никто не хотел оставаться в стороне. За несколько недель взаперти злость, что обычно высвобождали на тренировочной площадке, скопилась и была готова вылиться кипящим маслом на первого попавшегося под руку.
— Молчать! — рявкнул Шестьдесят Седьмой и нетерпеливо посмотрел на Харо. — Мы тут всю ночь торчать будем?
Харо обвёл насмешливым взглядом притихших собратьев:
— Ну что, кучка недоумков, начинаем!
Слай с Шустрым спешно посторонились, уступая место Триста Шестому. Тот с самодовольной физиономией хрустнул костяшками пальцев и осторожно, даже робко постучал в дверь. Спустя долгую минуту послышались шаги, заскрежетал засов и в приоткрытой двери показалась мрачная рожа гвардейца.
— Тебе чего? — процедил тот, но, заметив остальных, мгновенно поменялся в лице. — Что за..!
Рывком втянув стражника внутрь, Триста Шестой нанёс удар. Кулак угодил прямо в лицо и проломил череп охранника, как спелую дыню.
Слай уже исчез, видимо, решив не терять времени даром. За ним тут же последовал Шустрый.
— Фу! — Твин издала звук, будто её вот-вот вырвет, и выскочила за дверь следом за товарищами.
Триста Шестой с брезгливой миной стряхнул с пальцев осколки костей и ошмётки мозгов с кровью и пнул ногой ещё бьющийся в конвульсиях труп:
— Чего-чего… А ничего, мать твою!
Перешагнув тело стражника, Харо выбрался наружу. В нескольких шагах неподвижно валялись ещё двое львов. Лужа крови, медленно растекающаяся под ними, тускло отражала неровный свет факела. Третий, стоя на коленях, булькал и хрипел, сжимая руками перерезанную глотку.
— Что-то быстро они закончились, — перед поверженным появился Слай и сорвал у него с пояса меч. — Извини, дружище, но тебе он уже точно не пригодится.
Твин насмешливо фыркнула, вытирая о рукав лезвие кинжала.
Харо одобрительно кивнул: идеально сработано. В этих двоих он и не сомневался.
Совсем рядом раздался оглушительный выстрел, эхом разнёсшись по спящему замку.
Чёрт! А вот это уже не есть хорошо!
— Тревога! Тре… — истошный крик оборвался.
Харо бросился к воротам, обогнул трупы стражников и остановился рядом с Шустрым, который сидел прислонившись к стене и зажимал руками простреленную ногу. Поодаль валялись два тела в красных доспехах. Дозорные. И надо же было им припереться как раз в этот момент!
— Прости, не успел… — с трудом произнёс раненый сквозь сжатые зубы.
Пуля прошила бедро, из раны сквозь пальцы хлестала кровь. Оглядевшись, Харо склонился над убитым львом и сдёрнул поясной ремень. Для жгута сгодится.
— Брось, — Шустрый с трудом подавил стон. — Я всё равно не смогу идти…
