Проволока! Они натянули ее под водой, понял ошеломленный Чард. Деревня подготовилась к набегу заранее.
Конные второй очереди осадили коней, но свалки не избежали. Чард тоже придержал своего. Опыт подсказывал ему, что проволокой дело не обойдется. Защитников он не видел нигде, однако…
Миг спустя из-за подпорной стены поднялись десятка два лучников и стали осыпать стрелами кишащих в ручье солдат. Наемники с воплями разбегались, а длинные стрелы пронзали их смехотворные латы насквозь.
– Спешиться! – закричал Чард. – В атаку шагом марш!
При всей своей низости бойцы они были хорошие. Бросив лошадей, они ринулись на стрелков, стоявших футах в тридцати за ручьем. Атакующих было около двадцати, но Чард предчувствовал, что в рукопашном бою крестьяне сомнут их. Подскакав к ручью, он подбадривал солдат криками.
Из-за домов вывалила толпа: мужчины с клейморами, серпами, копьями, женщины с ножами и топориками. Не тратя времени, они обрушились на солдат. Толстый пекарь Тови разрубил одного чуть ли не пополам своим клеймором, белобородый кузнец Грейм схватил рябого офицера за горло и молотом вышиб ему мозги.
Наемники побежали, но бежать было некуда.
Чард проскакал вдоль ручья, пересек мост и помчался за полусотней, ушедшей на север. Они, как было приказано, расположились цепью ярдах в двадцати ниже опушки леса. С ними он мог переломить ход сражения.
Забыв о боли, он несся вверх по холму.
Еще немного, и он, охваченный ужасом, увидел, как солдаты падают с лошадей, пронзенные стрелами сзади.
Из леса шеренгой показались стрелки – смуглые всадники в черных, отделанных серебром доспехах. Приблизившись к ошеломленным наемникам, они бросили луки и выхватили горящие серебром сабли. Бой приняли лишь немногие из уцелевших солдат – остальные повернули коней.
Чард, понимая, что нового поражения ему не простят, кинулся в сечу. Из неприятельских рядов навстречу ему выехал всадник на вороном коне, в красном плаще поверх серебристых доспехов. Чард, подняв саблю, пришпорил усталого скакуна.
Кони сшиблись. Чард вылетел из седла, серебряный всадник соскочил сам. Отчаявшийся капитан, приподнявшись, махнул своим широким мечом. Воин ловко перепрыгнул через него и рубанул Чарда саблей по голове, сбив с капитана шлем.
Оглушенный, он повалился на спину. Острие сабли пронзило ему горло, пригвоздило его к земле.
Не успев почувствовать боли, он испытал какое-то странное облегчение. На его совести не будет убитых детей и замученных женщин. И Бог, быть может, простит его.
Асмидир отдал команду спуститься в деревню. Сигурни переступила через труп. Она тяжело дышала, но чувствовала во всем теле странную легкость.
– Ну как ты? – Асмидир положил руку ей на плечо.
– Не трогай меня! – прошипела она. Он оторопел, но что это значило в сравнении с паникой, охватившей ее? – Руки прочь!
– Сигурни, – с тревогой произнес он. – Меня ты можешь не опасаться. Бой окончен, и мы, я думаю, победили. Возьми себя в руки, пока остальные ничего не заметили.
Сигурни оправилась от мимолетного ужаса, и ее пробрала дрожь.
– Боже, что со мной такое творится? – Она бросила саблю, села на траву.
Асмидир опустился рядом.
– Можно сказать, что это бой на тебя так подействовал – хотя мы оба знаем, что это неправда. Не будем пока думать об этом и насладимся победой. Она твоя, и только твоя. Я горжусь тобой еще и потому, что сам, как известно, не верил в мудрость этого шага и думал, что время для открытого столкновения еще не настало. Ты доказала, что я был неправ. Быть может, теперь ты объяснишь мне причину своей уверенности?
Она улыбнулась, и ее отпустило.
– Дело не в уверенности. Ты говорил, что я должна обладать каким-то особым даром. Время покажет, так это или нет, но одно я знала: без победы за мной никто не пойдет. Кто я такая? Неопытная женщина в мире закаленных мужчин.
– Но почему Силфаллен? Откуда ты знала, что они сюда явятся? В горах десятки таких деревень.
– Это верно. Всем мы помочь не сумеем, но Силфаллен – моя деревня. Отсюда они взяли заложников. Дома стоят на открытом месте и ничем не защищены. Кроме того, на пути из Цитадели это первое большое селение.
– Да, но как ты могла знать, что они нападут?
– Я расспросила Обрина, как у них поступают в подобных случаях. Он полагал, что сюда пошлют от ста до двухсот солдат.
– Мы поставили все на один бросок, госпожа моя, и могли проиграться вчистую, – с улыбкой сказал Асмидир. – Больше так рисковать не советую.
Она встала и протянула руку ему. Он, боязливо посмотрев ей в глаза, сжал ее запястье, быстро поднялся и тут же убрал руку.
– Это потребовало немалой храбрости, верно? – спросил он.
Она кивнула:
– Извини, Асмидир. Ты мой друг и останешься им навсегда. Но у меня что-то отняли, и этого я назад вернуть не могу.
– Боюсь, что не отняли, а добавили. Влили в тебя яд, разъедающий твое сердце. Да, я твой друг, Сигурни. Больше того, я люблю тебя и готов за тебя умереть. Но своих мучителей способна победить только ты сама.
– Что значит "победить"? Я убила их!
– Ты не понимаешь. Они мертвы, но ты не в силах с ними расстаться. Они присутствуют во всех твоих мыслях, ты видишь их во всех мужчинах – даже твоих друзьях. Я ничего не могу тебе посоветовать, ибо не могу почувствовать в полной мере то, что испытала ты. Ты неприступна, словно крепость, для тех, кто любит тебя, а в стенах твоих затаился враг. Думай сама, как поднять решетку в воротах и позволить друзьям войти.
– Все это чушь. Нет никакой решетки, – сказала она и направилась к своему коню. – Едем в деревню.
Весь путь они проделали молча.
На узких улочках Силфаллена густо лежали трупы нижнесторонних. Сигурни, равнодушно глядя на них, правила к южной околице. С убитых наемников снимали оружие и свозили их через мост на поле. На подпорной стенке у ручья сидел Фелл со своими лесниками. При виде Сигурни все встали, а она спешилась и подошла к ним.
– Молодцы, да и только. Потери есть?
– Трое наших ранены, но легко, у деревенских четверо убитых и одиннадцать раненых.
Сигурни знала всех людей Фелла, а трое из них недолгое время были ее любовниками. Они молчали и смотрели на нее с некоторой опаской.
– Вы видели, как нижнесторонние соблюдают мир. По весне они придут сюда со всем своим войском, чтобы истребить горцев, их жен и детей под корень. Я намерена дать им отпор – такой же, как нынче. Я залью горы их кровью. Нас пока мало, но скоро все переменится. Кто хочет служить мне, пусть скажет об этом Феллу. Кто не хочет, тому не место в горах. У нас теперь два лагеря – горцы и нижнесторонние. Кто не примкнет ко мне, будет считаться предателем и разделит участь врага. Это все, что я хотела сказать. Теперь, – повернулась она к Асмидиру, – мне нужно повидать Тови.
