– Сегодня учений не будет, – сказал он. – Мы просто поговорим. Говорить я не мастак, а учитель из меня и того хуже. Но лучшего у вас все равно нет, так что послушайте.
– Зачем это? – осведомился из первого ряда юнец лет четырнадцати. – Ты велишь нам камни таскать – мы таскаем. Велишь бегать – мы бегаем. Охота была слушать речи предателя-нижнесторонего. Твое дело приказывать, наше исполнять.
– Слушать – это и есть мой приказ, – спокойно ответил Обрин. – Мне плевать, нравлюсь я вам или нет. Тут не дружеская пирушка. Я одного добиваюсь – чтоб вы худо-бедно научились защищать своих близких от могущественного врага. Умереть вы готовы хоть сейчас, это я знаю. Фарлены всем показали, как мало горец дорожит своей жизнью. Но ваша смерть победы не обеспечит – победить можно, когда умирает твой враг. Неужели это так трудно понять? Лорд-ловчий говорит, что силком горца ничего не заставишь делать. Это и к ученью относится? Тогда непонятно, как горцы строят дома, ткут шерсть, куют мечи и гнут луки. Всему нужно учиться, и военному делу тоже. Это точно такое же искусство, умение делать ход и отвечать на него. Нижнесторонние, как вы их называете, отлично это умеют.
– Мясники они, вот что, – сказал кто-то сзади.
– Да, мясники, если хочешь. Но в бою они действуют слаженно. Это называется дисциплиной. Дисциплина не имеет ничего общего с честью и доблестью, но лежит в основе всякой победы. – Обрин размотал первый сверток. В одеяле лежала дюжина палочек с большой палец толщиной и в локоть длиной. Он раздал их тем, что поближе, и приказал: – Ломайте!
– Зачем? – ухмыльнулся кто-то.
– Ломайте, и все тут.
Затрещало дерево, и чей-то голос под общий смех подытожил:
– Ну вот, одной премудростью меньше. Научились палки ломать.
– Легко ведь, правда? – беззлобно подхватил Обрин. – Даже ребенку под силу. Именно так, дорогие мои, нижнесторонние с вами и разделаются. Дело тут не в отваге, не в доблести, а в том, что вы разобщены, как эти вот палочки. А вот как воюют нижнесторонние. – Он достал из второго свертка связку точно таких же палочек и бросил ее шутнику. – Покажи, чему научился – сломай их!
Тот хрястнул связкой через колено. Несколько палочек сломалось, но пучок не распался, и юноша сердито кинул его в огонь.
– И что же это доказывает? Дай мне клеймор и увидишь, на что я способен!
– Сядь, парень. В твоем мужестве я не сомневаюсь, а урок мой прост. Вы только что видели две связки по дюжине палочек каждая. Одна ломается, другая нет. Так же и с армиями. На Золотом поле кланы сражались единственным известным им способом: стояли плечом к плечу и махали клейморами, а лучники, пращники, копейщики, тяжелая кавалерия и пехотинцы в броне валили их сотнями. Нет, они не побежали, они остались стоять и погибли, как подобает мужчинам. Сколько мужества потрачено втуне, Бог мой! Видел ли кто-нибудь из вас гибель Фарленов?
Отозвались несколько человек, и Обрин, кивнув, сделал им знак молчать.
– Я и без слов знаю, как было дело. Нижнесторонние находились в долине, и Фарлены напали на них сверху, сверкая клейморами на утреннем солнце. Нижнесторонние образовали стену, сомкнув щиты и выставив копья. Фарлены попытались пробиться сквозь эти копья, и тут из лесу справа появилась конница, а слева лучники. На горцев посыпались стрелы. Сколько длился бой? Не час и даже не полчаса. Все, по словам Фелла, было кончено в считанные минуты. Своих убитых нижнесторонние сложили в одну-единственную повозку – десять, пятнадцать, много двадцать солдат. Фарленов полегло несколько сотен. Большая нужна глупость, чтобы ничему не выучиться на таких вот ошибках. – Теперь все слушали внимательно, не сводя с Обрина глаз. – Вам хорошо известны привычки лесного зверья. Олень, увидев стаю волков, спасается бегством. Волки пускаются в погоню, медленно изматывают его, потом окружают и нападают со всех сторон. Кого-то он убьет своими рогами, а после умрет сам. Олень этот – вы, а волки – нижнесторонние, только они будут похуже волков. От волка у них хитрость и выносливость, от оленя рога, от медведя когти, от льва клыки. Чтобы победить их, мы должны стать такими же, как они.
– А как? – спросил недавний шутник.
– Хороший вопрос для начала, – похвалил Обрин. – Понимание между нами – вот главное. Скажу вам так: любая война строится на обмане. Если ты слаб, заставь врага поверить в твою силу, если силен – убеди его в твоей слабости. Пусть враг думает, что ты близко, когда ты далеко, и думает, что далеко, когда ты близко. Так нижнесторонние обманули Фарленов. Разведчики донесли им, что клан на подходе, и они спрятали своих конных и лучников. Фарлены увидели пехоту в невыгодной позиции, атаковали ее – и попали в железные челюсти. Мы не станем следовать их примеру. Мы будем драться на своих условиях и в удобной нам местности. Если понадобится, можем и отступить. Отныне оленем будут они, а волками мы.
Это потребует большой дисциплины и великого мужества, но победа достигается только так. Поговорите между собой и выберите офицера, который будет вами командовать. Передайте в другие отряды, чтобы они сделали то же самое. Завтра на рассвете все командиры должны явиться ко мне сюда.
И вот еще что, ребята, – сказал Обрин, когда все поднялись. – Я тоже горец, только с других гор, южных. Мой народ зовется арекки. На ближайшие триста миль я единственный воин своего клана. Я не лгу, не обманываю и не ворую. Я в жизни не предавал друга, ни разу не бежал от врага. Тот, кто назовет меня предателем еще раз, умрет. А теперь ступайте!
Мокрый снег хлестал в окна. Асмидир, сидя за своим письменным столом, корпел над картами горной страны. При мягком свете двух ламп он всматривался в древний пергамент и старался представить себе Дуанский перевал. К востоку крутой, к западу отлогий, выходит в два каньона и на длинную узкую равнину. Асмидир обмакнул перо и сделал чертеж, присовокупив к нему величины расстояний и высот.
Вошел Ари в черных с серебром доспехах, спросил с поклоном:
– Кушанье подать сюда, господин?
– Я не хочу есть. Присядь-ка.
Ари сел и стал рассматривать чертеж Асмидира.
– Дуанский перевал… Хорошее место для боя, если защитников больше двух тысяч. Пятьсот человек не удержат склон, их обойдут с запада. Кавалерия возьмет их в кольцо и отрежет пути к отступлению.
– Да, это задача. Надо набрать побольше людей. Половину имущества отдал бы за то, чтобы Каллия со своим полком оказалась здесь.
Ари позволил себе улыбнуться:
– Каллия и Сигурни? Пантера и ястреб… Да, любопытно бы посмотреть.
– Она теперь за три тысячи миль от нас, если еще жива. Но ты прав, занятно было бы увидеть их рядом. Эти карты ты знаешь не хуже меня – откуда, по-твоему, нанесут первый удар?
Ари перебрал пергаментные листы.
– Армия выступит в первый из построенных ими фортов. Оттуда они, думаю, двинутся на северо-восток, в глубину фарленских земель. Если силы решатся разделить, то второе войско пойдет на северо-запад, к Паллидам. Дуан вы, полагаю, выбрали верно: он расположен в трех милях южнее первого форта.
