– Как мне понять, кто на что способен?
– Доверяйся своему чутью и не теряй бдительности. О командире суди по его бойцам. Не столь важно, боятся они его или любят. Главное то, насколько быстро они выполняют его приказы. Солдат есть продолжение своего капитана.
– Что она, собственно, должна делать, душа?
– Голова планирует, сердце вселяет отвагу, хребет дает силу, живот – уверенность. Душа определяет, за что сражаться. Люди идут в бой ради наживы, ради чести и доблести, но если они свое дело считают правым, равных им нет.
– Все это я понимаю, – вздохнула Сигурни, – но после начала войны мне недосуг будет бегать к водопаду и советоваться с тобой. Я останусь одна, и моя неопытность погубит нас всех.
– Я тоже не могу быть с тобой всегда, Сигурни. Это твое время, твой мир. Когда настанет весна, нырни в заводь снова. Возьми там осколок моей кости и носи его на себе. Никому не говори об этом и обращайся ко мне, лишь когда будешь одна. А теперь приступим к уроку.
Фелл стоял в новом длинном срубе, где Сигурни вместе с Асмидиром, Обрином, Тови и Греймом держала совет. Лоран из клана Паллид тоже был здесь, но ничего не говорил, только слушал. Рядом с ним возвышался Мерет. Гвин Черноглазый, Бакрис Беззубый и другие командиры отрядов сидели на полу перед Сигурни, занимавшей единственный стул. Всего в доме собралось около сорока человек. Шеллу казалось, что собрание идет без складу и ладу, но Сигурни это, видимо, не смущало. Одни высказывались за взятие вражеских фортов, другие за отправку летучих отрядов на нижние земли. Мнения, самые разные, перетекали в бессмысленные споры.
Фелл, устав слушать, прислонился к бревенчатой стенке. С того летнего дня, когда он, раненый, пришел за помощью к Сигурни, протекла будто целая вечность. Тогда ее красота ослепила его, тяжким грузом легла на сердце. С тех пор Сигурни сильно переменилась. Она натянута, как тетива, глаза ее смотрят холодно и отстраненно. Смех и беззаботная радость, всегда ей свойственные, исчезли бесследно. Своих сторонников она держит на расстоянии. На прошлой неделе Фелл, обсуждая с ней что-то, тронул ее за руку, и она шарахнулась от него, как ужаленная. Ничего ему не сказала, только пересела подальше. Он сдержал обиду, зная, что к другим мужчинам она относится точно так же. Никого не подпускает к себе, кроме карлика. Ему одному позволяется сидеть у ее ног, вот как теперь.
Запасы съестного у них начали иссякать. Соли не хватало, и много мяса испортилось. Забивать немногий оставшийся скот значило в будущем обречь клан на голод. Довольно и того, что всю прочую скотину зарезали – взрослые мужчины из-за этого рыдали, как дети. Но что было делать, раз на всех сена недостает? Сохранить бы хоть тех племенных быков, которых выводили многими поколениями.
Середину зимы всегда тяжело пережить. Молоко у коров пропадает, мясо почти все съедено. Эта зима будет в десять раз хуже, а вслед за ней начнется война.
Фелл задремал и проснулся, когда все начали подниматься и в открытую дверь хлынул морозный воздух. Спросонья лесничий соображал плохо. Все, кроме Лорана, Асмидира, Обрина, Тови, Грейма и Баллистара, шли к выходу. Фелла, подавшегося следом за остальными, окликнула Сигурни.
– Мне поспать надо, – отговорился он.
– После выспишься.
Фелл присоединился к совету.
– Обрин отобрал двадцать пять звеньевых командиров, – встав с места, начала Сигурни. – Пора познакомить наших воинов с тем, как будет устроено войско. Оно делится на два крыла. Одним будет командовать Грейм, другим Фелл. Обрин отвечает за обучение и возглавляет третий, более мелкий отряд, о назначении которого я скажу позже. Ты, Тови, передашь титул лорда-ловчего мне и займешься снабжением нашей армии совместно с Лораном. Потом у тебя появится еще одна должность, но о ней мы поговорим завтра.
Бывший пекарь заметно побледнел. После ухода с родной земли он без отдыха трудился на благо клана. Лишиться почетного звания было тяжко – и унизительно, по мнению Фелла. Все молча ждали, что скажет Тови.
Но он обошелся без слов – просто встал и ушел.
– Неправильно это, – сказал Фелл, когда дверь закрылась за ним. – Жестоко. Он такого не заслужил.
– А разве его сын заслуживал смерти? – откликнулась Сигурни. – Или Лода нищенской жизни в горах? Заслуживала ли я… – Она снова села, и Фелл понял, что она борется с гневом. – Словом, решение принято. Два крыла возглавите ты и Грейм. Завтра Обрин разделит между вами боевые звенья – диспозицию обсудите с ним. После этого вы сами оцените своих офицеров и назначите других, если сочтете нужным.
– Отчего же Асмидиру ничего не досталось? – спросил Фелл. – Ведь он, кажется, раньше был генералом.
– Он будет моим советником. Однако час поздний, и всем, как и Феллу, надо поспать. Завтра вечером, здесь же, я расскажу вам, какую задачу будет выполнять отряд Обрина.
Обрин остался с Сигурни, прочие вышли. Кузнец хлопнул Фелла по плечу.
– Не кручинься, воевода. Тови как честный малый еще порадуется этой отставке. В глубине души ему не хочется воевать.
– Она поступила бы добрее, поговорив с ним наедине.
– Она прошла сквозь огонь, парень, а это выжигает в человеке все мягкое. И ей придется стать еще жестче, чтобы Лода жила.
– Эти слова хорошо бы высечь на камне, – сказал позади Асмидир.
Горцы смолчали – при чернокожем они чувствовали себя неуютно. Тот с улыбкой пожелал им спокойной ночи и пошел в свою хижину.
– Не люблю я его, – сказал Грейм.
– Ему можно верить, – возразил Баллистар, которого они не заметили прежде. – Я за него головой ручаюсь.
– Я не сказал, что ему нельзя доверять, человечек. Просто сердце у меня к нему не лежит.
С севера задул ветер, а с ним пришел снег.
– Пойду лягу, – кутаясь в плащ, сказал Фелл. – Такое чувство, словно я с самой осени глаз не смыкал.
– А я посижу еще малость, подумаю. Вон она какую задачу нам задала. У меня еще остался кувшин Гвалчмаева огненного пойла, – повернулся к Баллистару кузнец. – Пошли, хлопнем по стаканчику.
– По одному можно, – согласился карлик.
Обрин, стоя перед Сигурни, весь кипел.
– Если ты хочешь моей смерти, почему не приказала кому-нибудь из своих прикончить меня? Можешь и сама перерезать мне глотку, прямо сейчас…
– Я не хочу твоей смерти, нижнесторонний. – Холод в ее голосе разжег его еще больше.
– Брось, мы ведь здесь одни. Я вижу, с какой ненавистью ты на меня смотришь, с каким омерзением. Думаешь, мне такие взгляды в новинку? Одного не понимаю – почему ты еще сотню своих людей обрекаешь вместе со мной на смерть.
– Ты все сказал или еще поскулишь? – вспылила она. – Мои чувства к тебе ты разгадал верно. То же самое я испытываю ко всем мужчинам, считая и горцев. Для любви в моем сердце нет места. Нет. Еще три месяца, и сюда придет враг, которому я должна хоть что-то противопоставить, а заодно и лишить его пропитания. Что хранится в трех фортах, поставленных на нашей земле?
