– Ты сама знаешь что.
– Отвечай!
– Провиант. Оружие – луки, стрелы, копья, мечи. В каждом, что еще важнее, сидит сотня бойцов, и взять их можно только с огромной осадной силой. Высота частокола там двадцать пять футов, ворота подъемные. Стрелковая полоса – сто шагов от каждой стены. Придется забрасывать лестницы. Я ходил на приступ не раз и могу тебя уверить, что один воин с хорошим мечом способен убить двадцать лезущих по лестнице человек. Когда ползешь по веревке, защищаться не больно сподручно.
– Я не прошу тебя лезть по веревке, Обрин. Не прошу брать форт на землях Фарлена приступом. Я сказала лишь, что его нужно взять. Может, выслушаешь все же мой план?
– Выслушать можно, да только я сам полжизни строил эти проклятые форты. Знаю, что там к чему.
– Ты подъедешь к воротам во главе своей сотни и прикажешь гарнизону сдать тебе форт.
Глаза у Обрина полезли на лоб.
– Сдать? Ты что, бредишь?
– Помнишь, я спрашивала тебя об этом в замке у Асмидира? Ты сказал, что гарнизон служит в форте два месяца, а затем его сменяет другой.
– А снег-то? Южные перевалы теперь непроезжие…
– Но солдаты об этом не знают, верно? Ты раньше был офицером…
– Сержантом.
– Пусть сержантом. Среди них у тебя наверняка есть знакомые. О том, что ты… перешел на другую сторону, им никто не мог сообщить. У наемников, напавших на Силфаллен, мы взяли оружие и нечто вроде мундиров. Лошади тоже есть. Выбирай себе сотню и занимай Фарленский форт.
Обрин молчал, лихорадочно соображая. Форт и вправду дожидается смены. У всех на уме зимние праздники в Цитадели, пиры, танцы, женщины.
– Мысль хорошая, только мне нужен запечатанный пакет от барона. Без него командир не оставит форт.
– Дисциплина, – тихо промолвила Сигурни. – Приказы, правила. Скажи, Обрин: что будет, если офицер не подчинится устному приказу и тем самым поставит под удар планы барона? Похвалит барон такого ревностного служаку?
– Не так все просто. За неподчинение офицера могут высечь и даже повесить, но если он выполнит устный приказ, которого не должен был выполнять, его ждет то же самое.
– Понятно. Ну что ж… Пусть с тобой поедут, скажем, восемьдесят пять человек. Некоторые из них намочат бинты бычьей кровью и прикинутся ранеными. Ты скажешь командиру, что привел смену, что ваш офицер убит. Скажешь, что Паллидский гарнизон терпит осаду и что барон приказывает сменившимся идти на помощь ему.
– Но письменного-то приказа не будет!
– Скажешь, что вы оказались в отчаянном положении и офицер уничтожил приказ, чтобы тот не достался врагу. Но тут налетела вьюга, и тебе удалось уйти.
– Командир не оставит форт, – стоял на своем Обрин. – Тебе не понять, как у офицеров мозги работают.
– Отчего же. Сам подумай: ты его поставишь меж двух огней. Если он не подчинится приказу барона и Паллидский форт падет, ему уготованы плети или виселица. Если подчинится, его спросят, почему он нарушил правила и не остался на месте.
– Вот-вот.
– И тут ты, как хороший сержант, поможешь ему. Предложишь возглавить отряд, который пойдет паллидским на выручку. Таким образом он и приказ выполнит, и поста своего не покинет.
– Да, – медленно протянул Обрин, – на это он может пойти. Но нам-то что пользы? Мне опять придется уходить со своими людьми.
– Не со своими – с его людьми. Скажешь, что у тебя солдаты измотанные, а у него свеженькие.
– Хорошо, вот я увел из форта сто вражеских солдат. Дальше что?
– Заведешь их в засаду. Грейм скажет куда.
Обрин уставился на свою новую повелительницу. Ее красивое лицо оставалось бесстрастным, глаза смотрели с холодной жестокостью.
– Коварная ты женщина, Сигурни. Эта затея в самом деле может увенчаться успехом.
– Сделай так, чтобы увенчалась. Мне нужны провиант и оружие, а еще нужнее отнять у барона этих солдат.
– Да, ясно, но почему именно этот форт? Паллидский ближе. Ехать с грузом из Фарленского будет нелегкой задачей.
– Ты возьмешь все три, но первым станет Фарленский. Припасы свезешь не сюда, а в город Торгана, после чего проделаешь такую же штуку с другими двумя. Отдохни и приходи ко мне на рассвете вместе с Греймом и Тови.
Обрин поклонился и вышел. В хижине Грейма смеялись, в остальных было тихо.
Коварный план, спору нет. В случае успеха он не только обеспечит их продовольствием в ущерб барону, но еще и произведет должное впечатление на Фарленов, потерявших десятки людей в бесплодных попытках взять этот форт. Успех же, надо сказать, весьма вероятен. Сигурни бьет врага его же оружием – дисциплиной, слепым повиновением.
Откуда у необразованной горянки столь изощренная хитрость?
– Женщины все хитрые, – сказал Обрин вслух. – Потому я и не женился.
Сигурни постучалась.
– Кто там? – откликнулся Тови.
Она вошла в хижину, где сидел у огня лорд-ловчий.
– Как ты нашла меня? – спросил он.
– У Колларина дар на такие дела. Почему с тобой нет жены и детей?
– Мне надо побыть одному. Подумать.
Она села напротив него.
– Ты сердит, я вижу.
– А ты чего ожидала? Как пекарь я неплох, а лорд-ловчий из меня так себе, знаю, но после набега на деревню я делал все что мог. На большее я не способен.
– Большего я и не прошу. Ты нужен мне для другого дела.
– Для какого еще другого? – с горечью спросил он. – Хлеб выпекать? Я с радостью, только печь мне сложи.
– Хлеб нам тоже понадобится. Я хочу накормить людей досыта. Одними битвами нам эту войну не выиграть, Тови. Побив иноземную армию, мы от обороны перейдем к наступлению, то есть двинемся в поход на нижние земли. Войско тоже нужно кормить. К нам пойдут наемники, а им платят золотом. Снабжение, связь, казначейство. Понимаешь меня? У тебя будет столько хлопот, что ни на что другое времени не останется.
– Почему ты не сказала всего этого при других? Почему заставила меня почувствовать себя униженным, Сигурни?
– Им не нужно этого знать. Впереди тяжелые времена, Тови. Некоторые из тех, что были на совете, погибнут, других могут взять в плен и подвергнуть пыткам. Хуже того, среди них непременно найдутся предатели. То, что я говорю здесь, предназначено для тебя одного.
– Я тоже могу попасть в плен и подвергнуться пыткам.
– Вряд ли, ведь ты не будешь сражаться.
– Даже в этом ты мне отказываешь? Не позволяешь мне отомстить, восстановить свою честь?
– Послушай меня! Что полезнее – проткнуть клеймором одного врага или помочь одолеть тысячу? Без тебя я не справлюсь, Тови. Ты умеешь все налаживать, умеешь думать одновременно о многих вещах. Я же вижу, чего ты добился в наших четырех лагерях. На это и в мирное время способны немногие, что уж говорить о войне.
