— Вы изначально были заинтересованы, Егор Ильич, узнать, что внутри. — Я погладила его по шелковистой шёрстке. Ректор было замурчал, но потом прокашлялся и сделал вид, что ничего не было. Я же добавила: — Ноар не расскажет нам, что там творится. Животное не говорит, и у него нет вашего интеллекта. К тому же вы дважды попаданец, ведь в этом мире очутилась ваша душа и тело кота. Вас в разлом не затянет, ведь это нужно сделать дважды!
— Если короче, то меня не жалко, — проворчал он и вздохнул. — Давайте свою катапульту, изверги.
Но когда Артём уже натянул обращённую в резину и привязанную к разветвлённому дереву рубашку, а Носов с гордым мяуканьем «я передумал!» полетел в сторону церквушки, дверь её неожиданно раскрылась. Кот исчез в темноте проёма, а изнутри раздалось звучное:
— Изыди!
Глава 22. Зло под маской добра творит страшные дела? Надень маску зла!
Кота мы обратно не дождались. Ноар, который полетел за своим любимцем, тоже пропал. И тогда Артём наколдовал подвесной мост, который мы с Селеа растянули над пропастью. Я старалась не смотреть вниз, но взгляд то и дело притягивала светящаяся субстанция на дне. Можно было подумать, что это лава, но жара не было.
Когда Семёнов прикрепил оба конца моста, я и девушка снова преобразились. Студентка протянула ладонь над разодранной одеждой, возвращая ей первоначальный вид, а я погрозила кулаком Артёму.
— Ещё раз оглянешься — вспомню, что я боевой маг.
Машков же и не думал подсматривать. Он уже перебрался через мост и о чём-то горячо спорил с Фигелем на пороге церквушки.
— Что такое? — Догнав друга, я едва перевела дыхание.
— Не стоит вам входить, — повернулся ко мне библиотекарь.
— Почему? — всмотрелась я в красивое лицо зеленоглазого мужчины.
Сейчас он будто утратил накрывшее его наваждение и снова стал собой. Только плётку не бросил, а сжал посильнее.
— Такие, как я, всегда ощущают опасность, — ответил Фигель. — Мой экран сдерживает магию этого странного места, но я не могу быть уверенным, как долго это продлится. Всем лучше вернуться на скалу. Пойду я один.
— Я с вами, — решительно шагнула я и добавила для острастки: — Повелеваю взять меня с собой!
Фигель лишь иронично улыбнулся, и я ахнула:
— Ты избавился от проклятия?
— Я под защитой собственного купола. — И саркастично ввернул: — Госпожа.
— Не называй меня так, — содрогнулась я и, чтобы решить сразу, быстро проговорила: — Поверь, я заколдовала тебя случайно и очень рада, что это безумие прекратилось.
— Не поверил бы, — опасно прищурился он, — но вы на моих глазах съели драконью ягоду. Поэтому всё ещё живы.
По спине пробежался холодок, но я напомнила себе, что поводов для страха у меня предостаточно и помимо этого мужчины. Покачнув головой, прошла мимо остолбеневшего Максима и, пригнувшись, ступила в темноту.
— Егор Ильич? Вы ещё живы?
— А что мне сделается? — услышала ворчливый голос и странный хлюпающий звук. — Заходи, Киселёва. Отец Алексий мужик хороший, не обидит.
Я сделала ещё шаг, и тьма рассеялась. Будто некую невидимую стену прошла. Оглянувшись, я вздрогнула, увидев перед собой вязкий туман, сквозь который не заметила и очертания двери. В этой субстанции показалась тёмная фигура, и через миг в дом шагнул Фигель. Уставившись на меня, он изумлённо застыл на месте, даже плётка выпала из его руки.
— Что? — нахмурилась я и снова посмотрела перед собой. — Егор Ильич, вы…
Осеклась при виде нашего ректора. Носов, собственной облачённой в рясу персоной, сидел за большим накрытым столом рядом с одетым так же бородатым мужчиной. Врывающийся в узкое окошко свет золотил бок пузатого чайника, по-домашнему пахло пирогами и малиной.
— Вы человек?! — подбежала я.
— Моя выпускница, — представил меня ректор. — Николь. А это наш хозяин и товарищ по несчастью. Хочешь чая?
— Какой чай?! — возмутилась я, но заметила своё отражение в чайнике и упала на предложенный стул. — А есть что покрепче?
Отец Алексий недовольно закряхтел, но откупорил тёмную бутылочку. Я же не отводила взгляда от металлической поверхности. Лёгкое искажение не скрыло от меня удивительную правду — я стала собой! Обернувшись, крикнула:
— Мама, быстрей сюда!
Ворвавшийся в дом Машков сбил окаменевшего Фигеля и сам будто в чём-то невидимом застрял. Секунда, две, и друг схватил себя за грудь. Расхохотавшись, уселся прямо на полу.
— Счастье какое! Их нет! — Опустил ладонь ниже и возвёл глаза к потолку. — Спасибо! Я снова я.
— Одержимый? — деловито уточнил отец Алексий.
— Уже нет, — хихикнул ректор и перевёл взгляд на мрачного библиотекаря. — А вот насчёт этого не уверен. Может, теперь его святой водой обольёте?
— Магия Фигеля защищает нас, — предупредила я Носова и повернулась к батюшке. — Не будем терять времени. Расскажите, что произошло.
Он выдохнул и отпил чая. Собравшись с духом, прогудел красивым, хорошо поставленным голосом:
— Думал, конец света настал. В небе потемнело, закружились огромные птицы, как вестники… Сами знаете кого. Потом сверкнуло, и возникло это. — Он кивнул на туманную стену. — Появился мужчина, полностью обнажённый…
— Теран! — встрепенулась я. — Где он?
— Я в него водичкой плеснул, и он исчез. А потом ворвался Егор Ильич.
— Едва уклонился от удара, — хохотнул ректор. — Но душа не избежал.
— Он не исчез, поэтому я раздобыл гостю одежду, — закончил отец Алексий.
— Ясно, что ничего не ясно, — пробормотала я и огляделась. — А где ноар? Он же за вами полетел.
— Ах, это… — заулыбался ректор и засюсюкал: — Иди сюда, моя хорошая. Не бойся!
Из-под стола высунулся тот самый чёрный котёнок, в теле которого был ректор. Я лишь покачала головой.
— Чудеса! То есть душу кошки закинуло в ноара? Теперь загадка нетривиального поведения животного раскрыта. Но остаётся вагон других тайн. — Подняла палец. — Например, куда делся ректор и как нам всё исправить.
