— Ты готов?
Помимо маленькой дорожной сумки, в которой почти все место заняли лекарства, выданные чуть раньше медсестрой, плюс немного одежды Ксавье, мне вручили толстенную медицинскую карту и чертовы рентгеновские снимки — огромные, неудобные и занимавшие уйму места. Я помогла мужу надеть принесенное пальто. Я знала, что он вспомнил — как и я — свою кожаную куртку.
— Пошли, — бесцветным голосом произнес Ксавье.
В коридоре он педантично поблагодарил всех и попрощался крайне мило и вежливо. Это был тот самый Ксавье, которого я всегда знала. Чем ближе мы подходили к выходу, тем более легкой я себя ощущала, тем шире растягивался мой рот и тем труднее мне было скрыть возбуждение. Я чувствовала себя маленькой девочкой, нетерпеливо постукивающей ногой, поторапливая наступление Рождества. В лифте Ксавье наконец-то улыбнулся, причем чуть более искренне, чем в последние дни.
— Странно будет вдохнуть свежий воздух.
Выйдя из кабины лифта, он немного постоял и окинул взором вестибюль.
— Я и забыл, на что это похоже, — сообщил он. — Какое мрачное место… Как подумаю, сколько времени ты тут провела!
Я успокоила его, погладив по руке, а он ответил мне взглядом, в котором сияла любовь. У меня брызнули слезы счастья. Я на несколько секунд прислонилась к его плечу, довольствуясь этой заменой его объятий, в которых не могла оказаться, а он зарылся лицом в мои волосы и поцеловал их. Сердце наполнилось надеждой, и меня окутала безмятежность. Он сделал шаг мне навстречу…
— Вези меня домой, пока дети, Месье и Мадемуазель все не переколошматили, устав от ожидания!
Я постаралась избавить Ксавье от слишком бурной встречи, догадываясь, что ему это не очень понравится, и дети дали слово вести себя прилично. Он рассмеялся впервые после аварии, представив себе масштабы погрома, который они могли устроить. Меня его смех потряс, я наслаждалась его звучанием, самым нежным и мелодичным из всего, что мне довелось слышать в последние дни. Можно ли так радоваться после всего, что мы пережили? И тут кровь отхлынула от моего лица. Навстречу шел Саша, и он тоже заметил нас. Как давно он следит за нами? Я задышала чаще, испугавшись, как бы он не набросился на того, кого считает палачом своей жены. А еще ужаснулась из-за того, что со смятением осознала, как мне его не хватает. Приблизившись к нам, Саша замедлил шаг, сосредоточенно оглядел Ксавье с головы до ног, и я прочла в его глазах ту же мрачную ярость, что и в ночь аварии. Я пристально смотрела на него, чтобы привлечь внимание, чтобы он переключился с моего мужа на меня, сконцентрировался на мне, а не на нем. Вероятно, Ксавье почувствовал, что за ним наблюдают, и поискал по сторонам, кто бы это был. До того как их глаза встретились, Саша поймал мой взгляд, его лицо смягчилось, но интуиция подсказывала мне, что ему плохо, его раздирают противоречивые эмоции. Ровно так же, как и меня. Когда мы все трое поравнялись, Саша задел меня, пола его пальто скользнула по моей руке, и он пошел дальше. Ксавье остановился и проводил его взглядом.
— Кто это?
Я чуть помедлила и тоже оглянулась. Нужно собраться с духом и признать реальность. Саша вошел в кабину лифта и повернулся к нам. Его меловая бледность поразила меня.
— Ава! Кто это?
— Саша… муж…
— Констанс.
Ксавье с трудом развернулся, я удержала его.
— Нет! Ксавье, не надо, не иди за ним.
Не упуская нас из виду, Саша нажал на кнопку, и створки лифта сомкнулись. Я успела прочесть на его лице отчаяние пополам с агрессией.
— Почему? Почему, Ава, ты мне не сказала, что это он? Я должен встретиться с ним, принести свои извинения…
Он еще раз рванулся к лифту, но я загородила дорогу своим телом.
— Нет, Ксавье… Оставь его, пожалуйста. Дай же всем хоть немного покоя, прошу тебя.
— Но…
— Да ты тут вообще ни при чем! Лучше побеспокойся о детях! — нервничала я, а слезы заливали мои щеки.
Мне не нравилось использовать Пенелопу и Титуана в качестве аргумента, но делать было нечего. Я не могла допустить, чтобы все было испорчено, чтобы почва опять ушла у него из-под ног. Трудно угадать, что может произойти, если Ксавье найдет Констанс и Сашу. Как просчитать Сашину реакцию? Я бы с удовольствием избавила мужа от этой случайной встречи, которую и встречей-то не назовешь. И вроде я все предусмотрела, но такого просто не могла предположить. Как ни крути, нам суждено постоянно натыкаться друг на друга. А ведь я уже столько дней подряд избегала его… И, если быть честной, не из желания защитить Ксавье, а по совсем другой причине. Уверена ли я в этом? Ведь в любом случае я защищала своего мужа от этого человека…
— Пойдем на улицу, — буркнул он. — Мне нечем дышать.
Мне тоже.
Ксавье поднял лицо к небу и сделал несколько глубоких вдохов. Мне пришлось его поддержать, потому что он с трудом сохранял равновесие на свежем воздухе, которого глотнул впервые за несколько недель. Когда он решил, что достаточно прочно держится на ногах, мы молча пошли к машине. У него сбилось дыхание: ему приходилось прилагать усилия, чтобы перемещаться. К тому же его, наверное, все подавляло: пребывание вне помещения, в одежде, на холоде, влажный воздух, отдаленный шум дорожного движения. Когда прекратятся телесные и душевные страдания Ксавье? Он очень медленно, стараясь избежать боли, забрался в машину, я подхватила костыли и положила в багажник. Перед тем как сесть за руль, я не утерпела и подняла лицо к фасаду больницы, к окну его теперь уже пустой палаты. Послала «прощай» и этому месту, и всему, о чем оно напоминало. Я села и захлопнула дверцу, но никак не могла запустить двигатель.
— Давай попробуем забыть? — предложила я.
— Я никогда не забуду.
— Знаю… Прости, я не должна была так говорить…
— Что бы мы ни делали, что бы я ни делал, эта женщина вошла в мою жизнь, и тут ничего не изменишь.
А ее муж вошел в мою жизнь.
— Мне не хватило смелости найти ее, а ведь я должен был обыскать больницу до последнего закоулка перед тем, как уйти… Однажды мне все равно надо будет встретиться с ней, а может, и поговорить с ними обоими… Мне обязательно нужно извиниться…
Ох, пора тебе перестать об этом думать…
— Давай поедем домой.
Дом устоял. Дети сдержали слово и не пытались запрыгнуть на отца, хоть им ужасно этого хотелось. И напротив, ничего нельзя было поделать с Месье, который громко лаял, вертелся вокруг своей оси и подпрыгивал, взлетая в воздух. Он развеселил и растрогал Ксавье, который проковылял по гостиной в сопровождении детей, устроился на диване и позволил псу устроить подобающий прием. Его лицо, как по щелчку, расслабилось, на нем даже проступила радость. Ксавье и его животные! Сдержанность Мадемуазель, которая бродила по комнате, даже не косясь на него и предпочитая тереться о мои ноги, окончательно подняла ему настроение.
