Пощечина не нанесла бы мне такую боль. Чего он добивается?
— Извини, что забыла: мне не надо ждать тебя, чтобы жить своей жизнью.
Горечь сдавила грудь, полились слезы, и мне было их не остановить. Я взбежала по лестнице, уговаривая себя стереть из памяти этот диалог с мужчиной, которого люблю. Я не позволю ему испортить такое важное для меня событие. И дело не в Саше. Речь идет о моем выживании. Платье, которое я надевала на каждый вернисаж, в том числе в вечер аварии, было задвинуто в глубь шкафа, я никогда его больше не достану. Я выбрала другое, тоже черное, естественно, которое я любила так же, хоть оно и не было подарком Ксавье. Я быстро, но тщательно привела себя в порядок: собрала волосы в пучок на затылке, оставив несколько свободных прядей, подчеркнула черноту моих глаз, провела по губам темно-красной помадой, брызнула духами в ложбинку груди и надела высокие шпильки. Я проделала все это не задумываясь, не размышляя о значении каждого жеста, моей единственной целью было помочь самой себе выстоять. Как и обещала, я зашла попрощаться к детям.
— Какая ты красивая, мама.
— Спасибо, мои любимые. Слушайтесь папу.
— Не беспокойся, все будет отлично, — пообещала дочка.
Ксавье не мог не услышать стук моих каблуков на лестнице. Я вышла в гостиную, надеясь на проблеск его интереса, на комплимент.
— Не жди меня сегодня вечером, если все пойдет как надо, вернисаж может закончиться поздно.
Он оторвался от книги, осмотрел меня с ног до головы и едва заметно вздрогнул.
— Ксавье, ты по-прежнему не хочешь прийти? — спросила я, наплевав на взрывоопасность ситуации.
Он раздраженно вздохнул.
— Ава, я не могу. Отнесись к этому с уважением, пожалуйста.
— Мне так грустно, ты даже не представляешь насколько. Я не понимаю, как мы могли до такого докатиться. Мы оба, ты и я.
Он встал с дивана, прошелся по комнате и повернулся ко мне спиной.
— На данном этапе мы ничего не можем сделать… Надеюсь, у тебя все хорошо получится… Не опаздывай.
Глава тринадцатая
Галерея быстро заполнялась. Я пришла на вернисаж пешком и по дороге сумела отодвинуть на второй план семейные заботы, сосредоточившись на главном — на том, что будет происходить в ближайшие несколько часов. Остальным я займусь завтра… Но как избавиться от ассоциаций с последним открытием выставки здесь же, в моей галерее? Ровно в такой вечер, только несколькими месяцами раньше, все было прекрасно, и я даже представить себе не могла, в какой кошмар мы вот-вот провалимся, да так, что не выберемся по сей день. Я не имею права вспоминать об этом. Это был другой вечер и другой вернисаж. Сегодня Ксавье в безопасности дома… но как насчет меня, в безопасности ли я? Защищена ли от самой себя?
Гости охотно откликнулись на приглашение, а тех, кто предвкушал мой провал, ожидало разочарование. Из самолюбия и желания продемонстрировать, что он совершил ошибку, я пригласила переметнувшегося художника, и его разочарованное лицо вызвало у меня краткую вспышку торжества. Атмосфера была праздничной, галерея бурлила, как я и мечтала. Я переходила от группы к группе, что-то обсуждала с коллекционерами, льстила тщеславию моих художников, следила, чтобы у всех было шампанское… Я постоянно встречала полный гордости взгляд отца, которого явно радовало, что он в гостях у дочери, а уже не в своей галерее. Из глубин памяти вдруг вынырнуло воспоминание, и я внезапно поняла смысл странной фразы, произнесенной папой несколькими неделями раньше. Он тогда упомянул, что реально возглавил галерею и перестал поступать с оглядкой на дедушку, когда от него ушла мама, а он целиком погрузился в работу и в воспитание дочки. Галерея была его спасательным кругом. Может, в ней и мое спасение? С точки зрения стороннего наблюдателя этим вечером я чувствовала себя как рыба в воде. Однако в моей душе царила неизбывная грусть. Я болтала, шутила, улыбалась, очаровывала своих гостей, но была совсем одинокой среди них. Я наблюдала водоворот приглашенных, их восторженные лица, однако сама оставалась где-то сбоку, в стороне, хотя и участвовала в празднике. А ведь я была в своей стихии, в своем мире, в своей вселенной — той самой, что наконец-то начала наполняться смыслом, которого ей до сих пор не хватало. На меня накатывали волны радости, я хотела бы прокричать о ней всему миру. Заявить: я своего добилась, это моя галерея, вот я какая. Но я сглаживала эти волны. Цена, которую пришлось заплатить, оказалась слишком высокой. Имело ли все это хоть какую-нибудь ценность без Ксавье? Без его внимания, без его поддержки. Галерею я не утратила, наоборот, я вступила в реальные права владения, но его-то я теряла. И не сбивалась ли я сейчас с пути, ведь до сих пор я пребывала в согласии с женщиной, живущей во мне?
— За тебя, Аванита, дорогая!
Неожиданное появление Кармен застало меня врасплох, но мы чокнулись, не отрывая друг от друга глаз.
— Это настоящий успех. Ты отпустила себя, передо мной снова та девушка, с которой я познакомилась в Буэнос-Айресе. Ничего не боящаяся, энергичная, страстная вопреки нанесенной ране. Причем боюсь, что догадываюсь, кто ее нанес…
Она надавила на больное место.
— Кто это? — Кармен неожиданно сменила тему. — Уверена, что где-то встречала его, но не помню где…
Мне не пришлось оборачиваться, чтобы понять, что Саша пришел. Откликнулся на приглашение. Допущенная ошибка заставила меня покачнуться. В вечер аварии Кармен видела его в зале ожидания скорой помощи. Сколько ей понадобится, чтобы вспомнить?
— Ава? — позвала она меня, атакованную паническими мыслями. — Раз он здесь, он тебя знает, и он не отрывает от тебя глаз.
Я поискала Сашу по сторонам и незамедлительно нашла. Он, как всегда, казался загадочным. Время застыло.
— Подойди к нему, Аванита, дорогая. Тебе же очень хочется это сделать, а он ждет не дождется тебя.
Я впилась в нее взглядом. Ее лицо было ласковым, и я не заметила на нем ни осуждения, ни упрека, но тот факт, что она меня так быстро раскусила, выбил меня из колеи.
— Я тебе все расскажу, Кармен. Не надо… Я пропала…
Она осторожно поправила прядку волос, опустившуюся на мою шею.
— Ты мне ничего не говорила… Я обижена… Но я тебя понимаю… Давай, иди…
Я направилась к Саше, и он тут же двинулся в мою сторону.
— Вы пришли. — Я обошлась без вступления.
— Я долго колебался, но не справился с искушением.
Мы могли бы долго стоять, всматриваясь друг в друга, в гуще гостей, которых для меня, как и для него, больше не существовало. Почему, ну почему его присутствие успокаивает меня, избавляет от не отпускающего чувства одиночества? Почему он и почему не мой муж? С каждой секундой меня все больше одолевали двойственные эмоции… А он-то чего ищет у меня? Чего не находит у своей жены? Заострившиеся черты лица выдавали муку, которую он терпел и которая перекликалась с моей. Какая-то сила толкала нас друг к другу с нашей первой встречи. Я неожиданно со всем смирилась, на моих губах появилась улыбка, из его взгляда понемногу исчезло напряжение.
