— К чему ты говоришь мне все это? — спросил Агвейн.
— Замечал ты, как природа возмещает нам то, что недодала? Слабейший в помете щенок всегда самый хитрый, в человеке невысокого роста живет боевой дух, некрасивая девушка добра как ангел. Ты сам убедился в этом на Играх. Борак был сильней тебя и бегал быстрее. Он даже сообщником заручился, чтобы обеспечить себе победу. И все-таки проиграл, потому что ему подобные проигрывают всегда. Мужество питается заботой о ближних, а злу не на что опереться. Ты хочешь уверовать в победу, Агвейн? Я даю тебе эту веру. Горцев им не одолеть никогда.
— Мы убегаем от них. Их гораздо больше, и они убили тысячи наших.
— Да, и многим еще суждено погибнуть — но все-таки мы победим. Не думай о том, сколько их. В наших краях это мало что значит. Думай о своем отце с несколькими сотнями человек, среди которых были и женщины. Бьюсь об заклад, что на каждого горца в том бою погибло три аэнира. Думай об этом, ибо аэниры уже задумались. В глубине души они знают правду — узнай и ты. В этой войне мы на стороне Света, хотя мало годимся для такой роли, и аэнирская тьма наш огонь не угасит.
Агвейн, посмеиваясь, оперся на локти.
— Ты в совете недавно, Касваллон, а речи горазд говорить.
— Сам удивляюсь. Но еще удивительнее, пожалуй, что я в это верю. Всем сердцем.
— Веришь, что добро всегда побеждает зло?
— Да, в конечном счете.
— Почему?
— Не могу объяснить. Я знаю это сердцем, не разумом. Отчего в час смертельной опасности к вам пришла королева?
— По воле случая.
— Где ты взял силы, чтобы побить быстрейшего бегуна?
— Не знаю. Почему же тогда низинники пали? Они ведь тоже были на стороне добра?
— Я не говорил, что тьма не одерживает порой мелких побед. Но мы не низинники, мы Фарлен.
— Вот с этим я целиком согласен. Пойду искать Маггрига.
— Ну что, прибавилось у тебя уверенности?
— Сам не знаю, но мне стало легче.
— Уже хорошо, — сказал Касваллон, поднимаясь.
— Знаешь, моя сестра может быть где-то поблизости. Она ушла в гости к Ларсу со своей подругой, Лареной.
— Я велю разведчикам ее поискать.
Клан стал лагерем на северном склоне гряды холмов, чтобы их костры не заметили с юга. Ночью Касваллон, однако, приказал потушить огни во избежание зарева. Талиесен стоял на холме рядом с ним. Старый друид тяжело опирался на посох, под пернатым плащом виднелся длинный белый хитон. Касваллону показалось, что старик смертельно устал.
— Как твое здоровье? — спросил он.
— Не бойся, помирать я покуда не собираюсь.
— Ты не ответил мне.
— Какое уж здоровье у старого человека. — Друид хитро прищурился. — Знаешь, сколько мне лет?
— Семьдесят… или восемьдесят.
— Если скажу, сколько в точности, ты поверишь?
— Поверю. Зачем тебе лгать?
— Так вот, мне перевалило за тысячу.
— Беру свои слова назад: я не верю тебе.
— Тем не менее это правда. Это я когда-то привел сюда Эариса. Мы с ним стояли на этом самом холме, смотрели вниз на Фарлен и радовались.
— Довольно шутить, Талиесен.
— Я не шучу и не пытаюсь тебя поразить. Ты один из всех горцев способен понять то, что сейчас от меня услышишь. У тебя открытый, пытливый ум, и суевериям ты не подвержен. Ты обо всем судишь самостоятельно. Мне больше тысячи лет, и родился я там. — Друид показал костлявой рукой на звезды. — Ты слышал предания о народе древних — я последний из них. Это мы построили Врата, Касваллон. Не могу даже передать тебе, на какие расстояния мы путешествовали. Подумай о муравье, ползущем через Фарлен, умножь в тысячу раз, и это будет лишь первая ступень моих странствий. Отсюда мы распространились по всей вселенной. Там, где нас видели, рождались религии и складывались легенды. А потом случилась беда.
— Какая беда?
— Великие Врата закрылись внезапно, без всякого предупреждения. Все наши связи с домом и дальними империями оборвались безвозвратно. Нам остались лишь Малые Врата, созданные для ученых вроде меня — чтобы изучать примитивные общества в контролируемой внешней среде.
— Многих слов я не понимаю, но в людях разбираться умею и вижу, что ты говоришь правду. Почему ты решил рассказать мне об этом?
— Потому что ты нужен мне. От тебя зависит будущее Фарлена, моего избранного народа. Еще потому, что в грядущие дни ты увидишь много чудес и должен быть к ним подготовлен. Устройства Врат я тебе объяснить не могу, поэтому считай их волшебными сооружениями. Я уже говорил тебе, что нашел для клана убежище — теперь скажу, где оно находится. Это Голфаллин, первая долина Фарлена.
— Что за нелепица! Ты хочешь, чтобы мы вернулись туда, откуда пришли?
— Да. Но там не будет ни аэниров, ни домов, ни возделанных полей — только девственная земля.
— Как так?
— То же самое я сделал для Эариса. Врата не просто соединяют разные земли — я проведу вас сквозь само время. Мы вернемся на десять тысяч лет назад, когда не было еще ни кланов, ни аэниров.
— Поистине волшебство.
— Мы вернемся туда, но ты останешься здесь. Есть задача, которую ты должен выполнить.
— Какова она?
— Ты должен найти умершую королеву и привести ее вместе с войском в Фарлен. Только это даст тебе надежду разбить аэниров.
— Ты хочешь, чтобы я отыскал мертвую?
— Не забывай о времени, Касваллон. Я отправлю тебя к живой, молодой королеве.
— Но с какой стати она станет нам помогать?
— Есть вопросы, на которые я тебе не отвечу. Скажу лишь одно: постигшие нас бедствия отчасти вызваны одним себялюбцем. Я всеми своими силами стараюсь исправить то, что он натворил.
— Оракул?
— Он самый.
— Он рассказывал мне о своем путешествии, и поэтому я тебе верю. Он сказал, что провел своих людей за Врата, в терзаемый войной край. Там он стал служить королеве и был возвеличен. Он сражался во многих битвах, потом снова ушел за Врата и стал королем, главой многотысячного войска. Но его предали, и он бежал к тем же Вратам.
— Он не все тебе рассказал, Касваллон. Люди не любят говорить о своих ошибках. Он в самом деле стал королем, но ради этого заключал союзы с дурными людьми. Одним из них был Агрист, сущее чудовище. В обмен на его услуги Оракул открыл ему тайну Врат, и Агрист провел через них свое войско, чтобы захватить новые богатства и новые земли. Они приобрели большую силу и стали теми самыми аэнирами, которые сейчас разоряют Фарлен. Врата, которые указал им Оракул, привели их в наше недавнее прошлое.
