Гаэлен на юго-востоке отыскал в пещерах Патарона, что в дневном переходе от Кардуйла, больше восьмидесяти паллидских мужчин. Все они согласились идти вместе с ним в Аксту.
На пятый день путешествия отряд Гаэлена вошел в густой сосновый бор под Кардуйлом. Со снежных вершин дул холодный ветер. На перевале их встретила лучница в кожаных бриджах и полушубке.
— Ни с места, — приказала она.
— Мы ищем Ларика, — сказал Гаэлен.
— А сами кто будете?
— Я Гаэлен из Фарлена. С посланием от воеводы Касваллона и его друга Маггрига из Паллида.
Женщина опустила лук, подошла, протянула руку.
— Я Лара, дочь Ларика. Отец мой погиб. Он повел наших воинов на Аэсгард, и аэниры уложили всех до единого.
— Всех? — повторил Агвейн.
— Да. Хестену пришел конец.
— Жаль, — с упавшим сердцем произнес Гаэлен.
— Еще бы не жаль. Наш лагерь в Кардуйле, идемте.
Лара привела их в обширные пещеры этого кряжа. Спутники Гаэлена остались у костра, где готовили еду, его самого воительница позвала в каменную келью с сосновым столом и топчаном.
— Раньше здесь жили друиды. — Она скинула полушубок, тряхнула темными волосами, придвинула себе стул. Гаэлен, не скрывая огорчения, сел на топчан. — Ты думал, что найдешь здесь целое войско? — спросила она.
— Да.
— Сколько фарленских воинов сумели уйти?
— Около четырех тысяч.
— А паллидских?
— Меньше тысячи.
— Они хорошо сражались. Выпьешь со мной?
Гаэлен кивнул.
Девушка полезла в сундук за кувшином, и ее бедра, обтянутые кожаными штанами, привели Гаэлена в смущение. Она разлила по кубкам подслащенное медом вино.
— Жарко тебе?
— Есть немного.
— Ты весь горишь. Сними куртку.
Гаэлен послушно разоблачился. Он не мог не заметить, как она хороша: глаза синие, словно вечернее небо, губы полные и красиво очерченные.
— Что так смотришь?
— Извини, — пробормотал он.
— Я видела, как ты бежал на Играх. Жалко, что под конец потерпел неудачу.
— Моя неудача — дело человеческих рук. — Гаэлен порадовался, ступив на более твердую почву.
— Да, я слышала, на тебя напали. И все-таки кланы выиграли.
— Да.
— Мы победили тогда и победим снова.
— Не вижу как. Все оборачивается против нас. Мы потеряли тысячи воинов, а потери аэниров ничтожны.
— Мне подчиняются восемьсот человек.
— Да ну? Где ж ты их прячешь?
— Я их не прячу. Все они здесь, со мной.
— А, ты про женщин.
— С такой снисходительной рожей ты у меня мигом отсюда вылетишь, подсвинок фарленский!
— Прости, я не хотел…
— И перестань извиняться! Больше ты, как я погляжу, ничего не умеешь. Ты тот самый низинник, которого Касваллон притащил домой, верно?
— Ты права.
— Ладно, так уж и быть, прощаю. Откуда тебе знать, как наши женщины стреляют из лука. И ножами мы тоже неплохо владеем, хотя мечи для нас малость тяжеловаты. Наши мужчины убиты, клана больше нет. Что ж нам, вечно в горах сидеть, как диким зверям? Даже если мы побьем аэниров, Хестен уже не воротишь. Все, на что мы можем надеяться, — это найти мужей в других кланах. Невесело это, Гаэлен, ты уж поверь мне.
— Начнем-ка сначала, Лара. У меня и в мыслях не было тебя обижать. Я хотя и с равнины родом, хорошо знаю, как умеют сражаться горянки. И охотно приму твое предложение, если ты не раздумала. Еще раз прошу, не сердись на меня. За эту весну я чего только не пережил. За мной охотились, и лучший мой друг погиб у меня на глазах. Смотри: это сделал враг, погубивший твой клан. — Гаэлен показал на свой красный глаз и белый шрам над ним. — В Атерисе, когда я еще был мальчишкой. Всех, кого я знал в городе, зверски убили. Фарленские ребята, с которыми я подружился, тоже мертвы. Меня послали сюда собирать бойцов, которые могли бы решить сражение в нашу пользу. Я восхищаюсь вами и далек от снисхождения, и все-таки я горько разочарован.
— Это я понимаю, — смягчилась Лара. — Ты ведь один из победителей Зверя?
— Теперь мне кажется, что это случилось давным-давно. Нас было пятеро — сейчас один лежит в лесу мертвый… если только другой демон его не пожрал.
— О ком ты?
— О Лейне.
— Красивый брат могучего Леннокса… да, это большая утрата. Так эти твари еще бродят в горах?
— Только одна. Остальных мы убили.
— Это хорошо. Знаешь, ты успел войти в клановые предания.
— Разве что в одно какое-нибудь.
— Низинник и королева-призрак.
— Вот, значит, как ее называют?
— Да. Говорят, будто она дочь Эариса, пришедшая с того света.
— Про это я ничего не знаю. Ее звали Сигурни, и сражалась она как настоящая героиня — за такой королевой хоть в преисподнюю.
— Хотела бы я тоже увидеть ее. Схожу принесу нам поесть, — поднялась Лара.
— Скажи, — внезапно спросил Гаэлен, — твоего мужчину тоже убили?
— У меня не было мужчины.
— Почему не было?
— А тебе что за дело?
— Я…
— И не смей извиняться!
Он проводил Лару взглядом, любуясь плавными очертаниями ее тела.
Маггриг пришел в ужас, услышав от молодого друида Метаса, что Талиесен умер. Вождь Паллидов еще не опомнился после того, что случилось утром, когда аэниры окружили его отряд. Лишь благодаря счастливому случаю ему удалось спастись.
И вот теперь новый, страшный удар. Он послал гонца к Леофасу. Под вечер фарленского воина привели в одну из лесных пещер, где его ждали Маггриг с Интошем. Вместе с Леофасом пришел его сын, силач Леннокс.
— Слышал уже? — спросил Маггриг, пожав Леофасу руку.
— Да. — Старый горец, серый от усталости, повалился наземь у костра. — Как это могло статься?
— Будь я проклят, если знаю. Друидская магия. К Талиесену прибежали с докладом, что Врата исчезли, глядь — а он мертвый лежит. Метас говорит, они испробовали все заклинания, но слова утратили свою власть.
— Женщины и дети для нас потеряны, Касваллон застрял в другом мире. Боги! Это конец.
— Друиды роются в записях Талиесена, но ничего пока не нашли.
Леофас потер лицо, поскреб в седой бороде.
— Можно подумать, что боги заодно с аэнирами.
— И пусть их. Никогда не видел большого проку в богах. Человек одинок в этой жизни, недоставало еще на бесплотных духов надеяться.
